Когда покидаю дом, небо ещё только обретает нежные тёплые оттенки грядущего дня. Кажется, сегодня, наконец-то, будет солнце. Запрыгиваю в тачку, быстро завожу двигатель, закуриваю и выезжаю с придомовой территории на грунтовую дорогу. Следующие полтора часа стараюсь избавиться от навязчивых мыслей о девчонке и настроиться на предстоящие дела. В городе на оговоренном месте встречаюсь с поставщиком, забираю новёхонький ствол с лицензией и всеми необходимыми документами на имя Самойловой Вероники Кирилловны. Позже, около семи утра встречаюсь с Павликом на летней терраске макдака. Как и ожидалось сегодняшний день обещает быть солнечным – огненный шар только начал подниматься на вершину своего пьедестала, а уже жарит. На улицах города пока не многолюдно.
– Здорово, – прежде чем сесть напротив, протягиваю ладонь для рукопожатия.
Паша, расположившийся за одним из столиков и активно работающий челюстями, отвлекается от поглощения огромного гамбургера, с коротким кивком пожимает мне руку.
– Всё готово?
Снова кивок.
– Что с бабками?
– Доступ есть, осталось только прогнать по схеме и перевести в офшоры. Ещё небольшая часть налом, как и просил. – Павлик лезет во внутренний карман своей куртки, достаёт ключ с металлическим номерком-жетоном, кладёт на стол и снова принимается за еду. – Гаражный кооператив на Семёновском, – прибавляет с набитым ртом. – Я проверил – место неприметное, почти безлюдное. Ячейка сто девяносто один. Внутри тачка, снаряга, документы и бабки.
– Хорошо, – забираю ключ. – Про Карбашова что-то слышно?
– В бегах. Судя по всему, люди Никольского не смогли его поймать. Ему помогают. Сослуживцы.
– Те, что пасли меня на «ауди»?
Павлик кивает.
– Они тоже залегли на дно. Карбашов, походу, готовил какой-то компромат на Никольского. Всё надеялся наказать того по закону… – Паша цыкает языком и вдруг усмехается, словно мгновение назад рассказал отменную шутку. – Не свезло.
Я согласно киваю. В каком-то смысле эта затянувшаяся история и правда уже давно начала попахивать чёртовым каламбуром. Но в то же время стоит отдать должное – даже после смерти Равицкого, когда вся правда о его длительной преступной деятельности вскрылась, когда казнили всю его семью, а затем ни один из виновных не был наказан, Карбашов так и не утратил веры в правосудие и, видимо, справедливость. Смешно, если честно. За всю свою сознательную жизнь я ещё ни разу не встречал хоть чего-то похожего на справедливость, а правосудие зачастую принимает совсем не те облики, которыми привыкли рисовать его в своих головах простые обыватели. Весь наш мир по сути своей создан и построен жестокими убийцами. Теми, кого не смогли сожрать эволюция, конкуренты или враги. Потому что они сожрали своих врагов раньше. Весь этот грёбаный мир строится и держится на страхе.
Достаю из внутреннего кармана пачку сигарет, закуриваю, после чего задумчиво произношу, выпуская в сторону струю дыма:
– То, что не смогли поймать – хорошо. У нас будет больше форы… А с документами что? Когда будут готовы? Время поджимает.
Павлик закидывает в рот последний кусок гамбургера, проглатывает, почти не прожевав, неторопливо вытирает пальцы салфеткой, после чего делает несколько глотков колы из огромного бумажного стакана.
– Дэн говорит, ещё пара дней нужно.
– Долго.
Паша кивает. Выглядит задумчивым, если не отстранённым.
– Да. Он сразу предупреждал. Девчонки в планах не было, так что это дополнительная морока.