– Нормально, – голос скрипучий, сдавленный. Разговаривает не без труда. – Пуля в пузе застряла.
– Ладно. Так, по крайней мере, кровью не истечёшь.
– Смешно…
– Что с афганцами делать будем? – снова доносится несдержанный хриплый почти скрежещущий голос откуда-то сверху. Со стороны водителя. Кто бы там ни был – он явно много курит.
Я почти не моргая смотрю на Андрея, а он на меня.
– Ничего, – басит кто-то другой в ответ. – Хватит кипиш разводить. Никольского убрали. До нас им дела нет.
Что?..
– Валить их нужно…
– Ебало лучше завали и следи за дорогой.
Снова дёргаюсь. Андрей кривится, допускаю, что от боли, но встать не даёт.
– Лежи, – произносит одними губами.
Хочу потянуться рукой, дотронуться кончиками пальцев до его лица, убедиться – это не сон. Я всё ещё жива и какой-то безумной волей или насмешкой судьбы вновь спасена.
Снова…
Зачем?
Не понятно…
Но что-то мешает. Плотно обтягивает тело. Осматриваюсь насколько это вообще возможно в моём состоянии – куртка, огромная кожаная куртка, в которую меня завернули, как ребёнка. Запахов не чувствую. Дышать вообще практически невозможно из-за сломанного носа. Медленно, но верно сознание восстанавливает последовательность событий, нагоняет ярких картинок. Возвращается чувствительность – по лодыжкам вверх ползёт холод, а следом за ним и боль снова окутывает измученное тело, но я не реагирую. Терплю, стиснув зубы.
Никольский мёртв…
Мёртв.
Эта мысль кажется странной, чужеродной, нелогичной. Разве такое возможно? Мне катастрофически необходимо увидеть труп этого чудовища, чтобы убедиться, поверить… а затем плюнуть ему в рожу.
Кто его убил?