Воронихи,

– Это сборник поэзии Эмили Дикинсон!

Мейсон кивнул.

– Его нашли в кармане солдата, убитого во Франции за несколько недель до окончания Первой мировой войны.

– Это очень грустно, – тихо проговорила Виви, преисполняясь жалостью к юноше, который так и не вернулся домой. – Почему эта твоя любимая вещь тут?

– Мне кажется, так здорово, что он взял в бой томик со стихами. Получается, он наверняка видел множество смертей и разрушений, но по-прежнему находил в словах красоту и смысл. Меня это вдохновляет. – По мечтательному выражению его лица было ясно, что он говорит серьезно.

– Нужно было назначить тебя экскурсоводом, – сказала Виви, возвращаясь к дружескому поддразниванию. Она боялась, что без шутливой перепалки ляпнет лишнего.

– Меня и назначили. Я один из самых популярных гидов кампуса.

– И почему я не удивлена? – спросила девушка, когда они шли к выходу. Покосившись на телефон, она увидела, сколько времени, и негромко вскрикнула: – Блин, извини, но мне надо спешить. Нам сегодня устраивают испытание на кладбище, и из-за этого у меня все планы кувырком.

– Ну да, конечно, испытание на кладбище. Девушки всегда так говорят, если хотят от меня избавиться.

– Я серьезно. Это Капповские заморочки, так что мне надо бежать. Потом увидимся?

– Очень надеюсь, что да.

Виви не смогла расшифровать выражение его лица.

Сердце девушки снова пустилось в галоп, и она быстро отвернулась, пока Мейсон не увидел, что написано на ее лице – сомнений в том, что трудностей с дешифровкой у него не будет, почему-то не возникало.

На небо набежала солидная туча, бросая на траву длинную тень. Двор опустел – никто больше не сидел на скамейках и не валялся под дубами. Виви сбежала по ступенькам, упиваясь радостным возбуждением от общения с Мейсоном.

Спеша по дорожке, которая должна была привести к главным воротам, она заметила в дальнем конце двора одинокую фигуру. Кто-то стоял там совершенно неподвижно, вперив взгляд в Виви.

Это была Гвен.

В быстро сгущавшихся сумерках она казалась почти инопланетянкой со своими темными волосами и до странности бледным лицом. В направленном на Виви взгляде читалось чувство, которого та до сих пор ни у кого не вызывала.

Чувство незамутненной и откровенной ненависти.

Глава шестнадцатая

Скарлетт