Воронихи,

– Да уж, в Каппе связи сильные.

– Именно так. И мне очень повезло, что меня туда приняли.

Мейсон кивнул и некоторое время хранил молчание.

– Ты позаботишься о ней вместо меня, хорошо? – спросил он наконец.

– Конечно. – Виви тоже глубоко вздохнула и заставила себя подняться. – Пока, Мейсон, – сказала она, снова повернулась туда, где гремела вечеринка, и пожалела, что не знает заклинания, которое исцеляет сердечные раны.

Глава двадцать вторая

Скарлетт

– Только не это… опять, – прошептала Скарлетт.

Она стояла в коридоре второго этажа Дома Каппы, сложив руки на груди, потому что мерзла в тоненькой ночной рубашке. Двери в комнаты сестер были закрыты, но она все равно слышала ворчание грома и видела в торцевое окно, что снаружи свирепствует гроза.

Свет бра на стенах замерцал. За спиной у девушки раздался смех – низкий, хриплый, – но когда она обернулась, то никого не увидела.

Фотографии, сообразила она. Над ней смеялись снимки, которые висели на стенах. Ряды портретов сестер-Вороних, и они все с ликующим хохотом указывали на нее пальцами. И хотя Скарлетт была перепугана до полусмерти, она все равно искала глазами тех, кого хорошо знала, чтобы увидеть, смеются ли они тоже. Мать. Сестра. Далия. Мэй. Гвен. И наконец Харпер.

Она с трудом собралась с силами и бросилась бежать. Смех стал громче. Злее.

Девушка добралась до конца коридора и ударилась всем телом в сплошную стену. Двери ни было. Тупик.

Она резко повернулась и в ужасе застыла. В доме был кто-то еще. В ее сторону двигалась фигура, полностью одетая в черное. Струилось длинное платье с неровными краями рукавов, тянулась вперед рука с похожими на окровавленные когти ногтями. Длинные темные волосы, горящие глаза, за спиной откинутый темный капюшон. Скалится широко открытый зубастый рот с красными-красными губами. Харпер. Всегда Харпер.

Скарлетт вздрогнула, вскрикнула и проснулась от собственного крика. Это был просто страшный сон. Всего лишь очередной ночной кошмар. Она вцепилась в простыни, обливаясь потом, хотя температура воздуха наконец-то опустилась ниже семидесяти градусов.[14] За окном вспыхивали зарницы и собирались грозовые тучи. Сердце все так же отчаянно билось о ребра, не давая снова уснуть. Девушка мимолетно задумалась, она ли устроила эту грозу, или это просто идеальные природные декорации для особенно дерьмовой ночки.

Дрожащая рука девушки потянулась к воде, которую всегда держала на тумбочке, но там ничего не оказалось, и ей с опозданием вспомнилось, почему так вышло. Вспомнилось одинокое возвращение в такси с бала выпускников. Пустой дом, в который она вошла неверным шагом. И то, как она выплакала все глаза в туалете, а потом рухнула лицом вниз на кровать, не потрудившись даже смыть остатки макияжа.

Скарлетт подумала, что сейчас, наверное, сама выглядит как ночной кошмар. Судя по черным потекам на подушке, тушь размазалась знатно.

Выбравшись из постели, она немедленно задрожала от прохладного ночного воздуха. В ванной, не глядя в зеркало, плеснула водой в лицо и стала тереть его, пока кожу не защипало, а потом схватилась за полотенце. Решившись наконец посмотреть на свое отражение, она увидела, что вокруг глаз все припухло, а белки налились кровью из-за лопнувших сосудов.

Снова грянул гром. Громче. Гроза приближалась.

Скарлетт вернулась в спальню и посмотрела на телефон. Оказалось, еще только четвертый час. Она со стоном рухнула обратно на кровать, закинув одну руку на голову.