Он подошел ко мне, улыбаясь, и я подумала, что ему надо почаще улыбаться. Он казался гораздо моложе, так что седые волосы выглядели совершенно чуждо над этим высоким лбом и загорелым открытым лицом, словно они принадлежали другому человеку.
— Я хочу добраться до Черного Склона.
Он никак не отреагировал на эту фразу. Во всяком случае, не так, как я ожидала. Реакция последовала только тоща, когда я добавила:
— Ты не хочешь пойти со мной?
Его губы сжались в тонкую полоску.
— До Черного Склона? — медленно повторил он. — Да, конечно, почему бы и нет?
И не говоря больше ни слова, он ступает на тропинку, которая ведет напрямик через поле, мимо старой полуразвалившейся хаты и прямо в лес. Для лесной тропинки она достаточно широкая, но она так круто поднимается вверх в гору, что порой чувствуешь себя альпинистом, а под ногами все время скользят предательские камни и корни деревьев. Мне было нелегко поспевать за Эрландом, так что я не успела ни насладиться теплым запахом хвои, ни побеседовать со своим спутником.
Лишь иногда он останавливался, чтобы показать мне что-нибудь — глухаря, тяжело взлетающего на дерево, ужа, свернувшегося на дороге, бледно-розовые цветки линнеи[8] на болотном мху или косулю, стремительно убегающую в чащу.
Один раз я все-таки сказала, пытаясь завести разговор:
— Чувствуется, что ты привык ходить по лесу.
— Это моя работа.
И ни слова больше. Я поняла, что расспрашивать его бесполезно.
В конце концов среди деревьев показался красный домик. Это был низкий деревянный сруб с двумя дверями, выкрашенными черной краской. Я заглянула в одно из окон и попятилась, увидев за стеклом грубые металлические прутья.
— Эрланд, смотри! Это похоже… на тюремную решетку. Что это значит?
— Это значит, что надо надежно защитить свой чулан в таком диком месте. Но… что это? Неужели Наполеон живет здесь, в этом сарае?
Он наклонился и заглянул в другое окно. В помещении, похожем скорее на сеновал, несомненно кто-то жил. Здесь стояла незастеленная кровать, стул, стол, заставленный грязной посудой с остатками еды, а на перевернутом ящике примостился примус.
Мы оба невольно вздрогнули, когда Наполеон вдруг выскочил нам навстречу из какого-то своего укрытия. Несмотря на жару, он был все в той же толстой кожаной куртке и клетчатой кепке, что и в прошлый раз. Он оглядел нас своими любопытными темно-карими глазами, потом протянул мозолистую ладонь и энергично пожал руку Эрланду Хёку.
— Нет, ну надо же! Сам Эрланд Хёк в гости пожаловал! Да-да, я не удивляюсь, и конечно, рад снова тебя видеть, хотя бес его знает, разумно это или нет.
Я заметила, что Эрланд явно тронут таким сердечным приемом.
— Я… я рад, что дядюшка не гонит меня прочь без всяких разговоров. Я смотрю, дядюшка по-прежнему в добром здравии — ни на день не старше, чем тогда.
ebooksa