— Не совсем, но близко к тому. Прежде всего они требуют увеличить число полицейских на улицах, так что многие наши коллеги голосуют за них. Рамнес, говорят, использует весь свой судебный опыт, чтобы привлечь голоса трусливых граждан.
— Н-да, тогда он реально сменил ориентацию. Ведь, по-моему, он обычно очень ловко избавляет всякую шушеру от тюрьмы.
— Только богатую шушеру. В основном экологических преступников.
— О’кей, но, по-моему, вам в любом случае надо связаться с полицией.
— Я и есть полиция, — говорит Карен, отбрасывая окурок. — К тому же нет уверенности, что он непременно заявится. Я не могу вызывать коллег в Лангевик, если эта сволочь спокойно сидит себе дома. Но сделаю все, чтобы уговорить ее заявить в полицию, — добавляет она. — На этот раз он не выйдет сухим из воды.
Паром наконец подходит к Турсвику, и Карен опять садится за руль. На сей раз она не обращает внимания на знаки ограничения скорости. Ровно через два часа высаживает Карла у ратуши в Санде, а еще через сорок минут сбрасывает скорость и огибает старую лангевикскую гавань. Настороженно высматривая любое движение и свет автомобильных фар, медленно едет по узкой гравийной дороге вдоль моря, минует редеющий ряд каменных домов по левую руку и лодочные сараи на другой стороне дороги. Снег хрустит под колесами, когда она с погашенными фарами неторопливо одолевает последний участок. Наклоняется вперед, глядит на дом. Лампы нижнего этажа освещают несколько метров двора, остальное тонет в кромешном мраке.
Хотя она по пути еще дважды говорила с Лео и хотя он оба раза уверял, что все спокойно — Бу Рамнес не появлялся, — Карен на миг жалеет, что, несмотря на уговоры Карла, не взяла его с собой.
— Звони, если что, — сказал он. — Обещай, что обязательно позвонишь в любом случае.
Уже намереваясь подъехать по крутой дорожке к дому, она замечает тень на лестнице у входной двери. Там кто-то стоит, неподвижно, чтобы его не увидели. Она чувствует, как учащается пульс, накачивая адреналин в каждую мышцу.
Делает глубокий вдох, врубает полный свет и жмет на газ.
51
Ингрид Бьёркен не оборачивается.
— Ты всерьез говорил? — Она с грохотом ставит сковородку в мойку.
Карл стоит в дверях между передней и кухней. Вместо того чтобы сразу подойти и обнять жену, он инстинктивно остановился и принялся разматывать шарф. Взгляд на по-прежнему обращенную к нему спину Ингрид почему-то включил сигнал опасности. Возможно, всего-навсего потому, что она даже не обернулась, хотя наверняка слышала, как он стряхивает снег на крыльце, а потом, когда он открыл дверь, ощутила дуновение. Взгляд на застывшую спину жены — и он, словно бродяга, останавливается на пороге теплой кухни. Нет, спокойного, уютного вечера в семейном кругу, на который Карл Бьёркен рассчитывал, ему не видать.
Он так и стоит с шарфом в руке, подыскивает нужные слова. Секунду подумывает сказать что-нибудь вроде “привет, дорогая, я тоже ужасно рад тебя видеть”, но понимает, что жена только пуще разозлится.
— Ты о чем? — спрашивает он усталым голосом, в попытке примерить роль мученика. — Я только что вошел после чертовски муторного…
Он осекается, уловив в своем голосе нехватку убедительности. Перехватывает взгляд Ингрид — вокруг тяжелых берцев растекается лужица талой воды. Карен высадила его возле круговой развязки, но за короткую дорогу до дома шапка и плечи успели покрыться белым слоем, и в рифленую подошву берцев тоже набился снег.
— Ты всерьез говорил? — повторяет Ингрид. — Действительно так и думал? Что будешь дома с мальчиками, пока мы не получим места в детском саду. Что я смогу пойти работать. Для меня важно это знать, пойми.
Он не спрашивает, почему важно. Они и раньше говорили об этом, и он помнит почти каждое слово.
— На сей раз мы поделим обязанности, обещай.
ebooksa