Искатели приключений

— Президент послал нас к Кондору с предложением об амнистии. Если Кондор сложит оружие и прибудет в Курату, он получит полное прощение.

— Амнистия для Кондора? — Ортиц вздрогнул и перекрестился. — А почему вы думаете, он поверит вам?

— Он знал моего отца, — сказал Дакс. — И знает, что я играю только в честные игры. Все это время мы искали его, а на прошлой неделе он передал нам, что даст ответ через семь дней. Мы переночуем здесь, а завтра отправимся к нему на встречу.

— Ты действительно думаешь, что Кондор сдастся? — шепнул Ортиц Котяре, когда они расстелили на земле одеяла.

— Я смогу ответить тебе на это завтра, — сказал Котяра и добавил:

— Если останемся живы.

Ортица от этих слов бросило в дрожь.

Дакс растянулся на одеяле, скрестив под грудью руки, и смотрел в долину. День близился к закату, и до его ушей стали долетать вечерние звуки. Легкого дымка из лагеря бандитов уже не было видно, Дакс лежал не шевелясь, и сумерки окутывали его, словно вата. Все было не так, как он ожидал, и только потому, что им владели иллюзии.

Приехав домой, он обнаружил, что по сути ничего не изменилось. Кто-то однажды сказал, что чем больше вещи меняются, тем больше они остаются неизменными. Дакс понял, что ничего из того, о чем мечтал его отец, не произошло. По-прежнему было недостаточно школ, а в тех, которые существовали, обучались дети чиновников. Так было в Курату. А в маленьких деревнях и в провинции вообще не было школ.

И хотя столицу окружала сеть асфальтированных дорог, эти дороги никуда не вели, они обрывались на краю болот или джунглей всего в нескольких милях от столицы. Бандиты, скрывавшиеся в горах и долинах, по-прежнему наводили страх на крестьян.

Первые несколько недель пребывания на родной земле Дакса не отпускала печаль. Но он был рад тому, что отец не увидел всего этого, ибо это было совсем не то, чему он посвятил жизнь.

Дакс сходил в порт, посмотрел на приплывающие и отплывающие корабли, на рыбаков, возвращающихся с уловом. Пройдя утром по рынку, он слышал крики торговцев, и всюду видел маленькие, бетонные статуи президента — на перекрестках, на каждом новом здании, на каждом причале в порту, при входе на рынок. И всюду в глаза бросалась красно-синяя форма солдат.

Только спустя неделю Дакс понял, что солдаты следуют за ним по пятам, а еще через несколько дней он осознал, что люди смотрят на него как на незнакомца, что голос его звучит не так, как у них, что его одежда выдает в нем человека из чужого общества.

Его охватило чувство одиночества и отчужденности, этот город начал раздражать его, и он понял, что давно перестал быть тем юношей, который уехал отсюда много лет назад. Он стал другим, хотя сам точно не понимал каким именно. Поэтому он с радостью уехал на гасиенду в горах, где родился.

Там, среди бесконечных просторов земли и неба, где горы тянулись вершинами к солнцу и звездам, он надеялся вновь обрести потерянное чувство свободы, в которой и был весь смысл его существования.

5

Спустя несколько недель, когда он сидел на террасе гасиенды и смотрел на горы, из дома вышел Котяра и пристроился рядом.

— Здесь все не так? — спросил он. Прежде чем ответить, Дакс вытащил тонкую сигару и закурил.

— Да, — спокойным и безразличным голосом ответил он.

— Все изменяется, — сказал Котяра и внимательно посмотрел на Дакса. — И ты должен знать это. Дакс выпустил облако голубоватого дыма.