– Шевелись, земляк, шевелись, – шипел Сеньковский. Пригнувшись к земле, он бежал легко и быстро, а Есипов, норовя попасть в след проводника, то и дело глубоко проваливался.
Подобравшись к дороге, они легли в снег, сняли маскхалаты и закопали их. Потом минут пятнадцать наблюдали за дорогой. Никакого движения не было.
– Выходим спокойно, не торопясь, как у себя дома, – сказал Сеньковский, вставая. Он отряхнул с себя снег и, не оглянувшись на Есипова, пошел.
В кювете на боку лежала разбитая автомашина. С одной стороны на нее намело сугроб, а с подветренной образовалась снежная пещера. Здесь они в последний раз присели на корточки и, убедившись еще раз, что дорога безлюдна, вышли. И тотчас услышали:
– Руки вверх! – На другой стороне дороги стояли двое с автоматами.
Сеньковский сунул руку за пазуху, но короткая очередь из автомата подрезала ему ноги, и он, матерно ругаясь, повалился на дорогу. Есипов отпрыгнул в снег и бросился бежать, но натолкнулся на солдата, тот резким ударом в подбородок сшиб его с ног, сел ему на спину и выкрутил руки.
Есипова вытащили на дорогу, где лежал и стонал его проводник.
– Куда его? – спросил молоденький лейтенант в длинной шинели.
– В ногу, ниже колена, – ответил кто-то, сидевший на корточках возле проводника.
– Я б его не тронул, но он в карман полез, а там у него, товарищ лейтенант, лимонка была, – будто оправдываясь, сказал кто-то стоявший поодаль.
– Глаз у тебя, Казанцев, острый, гранату под полой разглядел. Молодец. А тронул ты его по-божески, мог бы и насмерть, никто бы не взыскал.
– Вы же сами говорили – живьем брать…
– Молодец, Казанцев…
Подъехала полуторка. Есипова посадили в кузов, спиной к шоферской кабине, рядом с ним устроился солдат Казанцев. Сеньковского положили на брезент, и возле него тоже сел солдат. Лейтенант крикнул: «Поехали!» – и уже на ходу вскочил в кабину.
Есипова допрашивали этой же ночью в особом отделе армии, который размещался в подвальном этаже жилого дома. Низкорослый лобастый майор, поднятый с постели, был в мятой, нескладной гимнастерке и меховом жилете, который не сходился у него на груди и животе, волосы его торчали клочьями, он жутко хотел спать, и ему стоило усилий сосредоточиться.
– Скажите, пожалуйста, вашу настоящую фамилию, имя и отчество. – в третий раз вежливо попросил майор.
– Кроме того, что вы узнали из моих документов, я ничего не скажу.
Майор начал писать, его меховая жилетка взъехала ему на затылок, и он сердито ее одернул. Переписав данные с документа, он отодвинул бумаги:
– Может, поговорим просто так?
Есипов пристально, не моргая, смотрел на майора: