Росас

— Восточный вопрос…

— Не говорите мне больше об этом, сеньор Спринг.

— Хорошо, высокочтимый сеньор.

— Чтобы черт всех побрал — вот мое единственное желание!

— Дела страшно усложняются.

— Хорошо, вы больше ничего не знаете?

— В настоящую минуту, нет, я ожидаю пакетбота.

— Тогда вы меня извините, у меня много дел, — сказал, поднимаясь со своего места, Росас.

— Я был бы в отчаянии, если бы служил причиной потери минуты драгоценного времени вашего превосходительства.

— Да, да, сеньор Спринг, у меня много дел, потому что мои друзья не умеют мне помогать ни в чем.

Росас вышел в сопровождении посла, который выглядел более приниженным и покорным, чем последний лакей федерации.

Было ли то следствием рассеянности или учтивости, но Росас провожал посла до дверей своей приемной, которые вели в коридор, где донья Мануэла отдавала приказания мулатке кухарке, всегда занятой измельчением маиса.

Сэр Уолтер Спринг рассыпался в приветствиях и любезностях перед дочерью Ресторадора, как вдруг Росас, следуя внезапному побуждению своего характера, похожего на характер и тигра и лисицы, характера полутрагического и полукомического, сделал глазами и руками какие-то знаки своей дочери, которая с трудом могла понять энергичную пантомиму своего отца.

Поняв наконец желание своего отца, девушка была не только удивлена, но и смущена, не зная, что ей отвечать послу и следует ли ей повиноваться полученному приказу или нет, однако страшный взгляд деспота положил конец ее нерешительности. Эта первая жертва своего отца взяла из рук мулатки пестик, которым та толкла маис, краснея от стыда, дрожащими руками она продолжила работу служанки.

— Вы знаете, на что пойдет маис, который толчет теперь моя дочь, сеньор Спринг?

— Нет, высокочтимый сеньор! — отвечал консул, взгляды которого блуждали от доньи Мануэлы к ее отцу и от служанки к Вигуа.

— Он пойдет на приготовление масаморры! — произнес Росас.

— А!

— Вы никогда не пробовали масаморры?

— Нет, высокочтимый сеньор.