Человек-землетрясение

– Оно у меня есть.

– Почему вы вообще позвонили?

– Чтобы сказать, что я здесь.

– Кого же это может интересовать? Вы никогда не сообщали, где вас можно найти. И неожиданно в вас заговорили родственные чувства? Или вы ожидали, что я здесь?

– Доктор, у вас что, прострел в голове?

– Нет, у меня там набатный колокол, и он звонит сейчас. Боб, кто эта Марион Цимбал?

– Моя невеста. Я женюсь на ней.

– Боб! – Марион выпрыгнула из кровати и раскинула руки – обнаженная богиня радости. – Боб, это правда?

– Вы слышите, доктор? – спокойно произнес Боб. – Так может ликовать только женщина, которая купается в счастье.

– А я купаюсь в ужасе, Боб. – Голос доктора Дорлаха стал хрипловатым. Он был действительно потрясен. – Если бы вы видели Ренату… страшно. Полицейский врач одно пока установил твердо: кто-то наступал ей на руки, когда она цеплялась за грязный парапет. На ладонях следы ржавчины, пальцы распухли от ударов ног. Это не похоже на добровольную смерть.

– Да, пожалуй. Непостижимо, доктор.

– Я слышу ваше глубокое потрясение, Боб. – «Надо бы и его убить, – подумал Баррайс. – Эта вечная ядовитая ирония. Но лучшего адвоката, чем он, не сыщешь». Без доктора Дорлаха фабрики Баррайсов ничего бы не стоили. Он уладил множество безобразий, неизбежных при взлете. Такому адвокату нет цены.

– Я действительно потрясен, доктор, – резко сказал Боб.

– Приезжайте сейчас же.

– Разумеется. С Марион?

– Без. И еще: почистите ботинки. Не только сверху, но и подошву с каблуками и швы. А потом пройдитесь по эссенской улице, желательно вблизи какой-нибудь стройплощадки.

– Благодарю за совет, доктор. Я в нем не нуждаюсь.

– Крови у вас на одежде нет?

– Когда я приеду во Вреденхаузен, я вам врежу за этот вопрос!

– У вас и так будет чем заняться. Первый прокурор желает побеседовать с вами.