Капитан Нарсос подошёл к доктору, чтобы получить очередные распоряжения; доктор поздоровался с ним и дал ему краткие указания.
Немного погодя от яхты отошла шлюпка с четырьмя матросами и старшиной; она направилась к набережной, где её должны были ждать, как было условлено, Пескад и Матифу.
Великий день, великое событие в бродячей жизни этих двух славных малых, заброшенных судьбою далеко от родины, на несколько сот лье от Прованса, который им так хотелось бы увидеть вновь!
Они уже стояли на набережной. Сбросив наряд, подобающий их ремеслу, они переоделись в сильно поношенное, но опрятное платье и теперь смотрели на яхту и, как накануне, восхищались ею. Настроение у них было прекрасное. Они не только поужинали накануне, но и позавтракали утром. Умопомрачительная роскошь! Она объяснялась небывалым сбором: они заработали сорок два флорина! Но не думайте, пожалуйста, что они все это уже растратили. Нет! Пескад был человек осторожный, аккуратный, предусмотрительный, и приятели были обеспечены по крайней мере дней на десять.
– А ведь такой удачей мы обязаны тебе, Матифу!
– Брось, Пескад.
– Тебе, тебе, великий ты человек!
– Ну, пускай мне… раз тебе так хочется, – согласился Матифу.
В это время шлюпка «Саварены» причалила к набережной. Старшина сошёл на берег и, подойдя с феской в руке к нашим приятелям, вежливо доложил им, что "он к услугам господ".
– Господ? – удивился Пескад. – Каких это господ?
– К вашим услугам, – отвечал старшина, – к услугам господ, которых доктор Антекирт ждёт на борту яхты.
– Вот как! Значит, мы уже господами стали, – заметил Пескад.
Матифу вытаращил глаза и растерянно мял в руках шляпу.
– Когда вам будет угодно, господа? – спросил старшина.
– Да нам угодно… вот сейчас угодно! – ответил с галантным жестом Пескад.
Минуту спустя приятели сидели в шлюпке, на скамье, покрытой черным ковром с красной каймой, а старшина стоял позади них.
Как и следовало ожидать, от тяжести Геркулеса лодка погрузилась на четыре-пять дюймов ниже своей обычной ватерлинии. Пришлось даже подобрать уголки ковра, чтобы они не намокли.
Раздался свисток, четыре весла одновременно опустились в воду, и шлюпка понеслась к "Саварене".
Нечего скрывать, наши бедные малые были несколько взволнованы и даже смущены. Такой почёт – и кому? – комедиантам! Матифу не смел шевельнуться. А Пескад, как ни конфузился, не мог сдержать добродушной улыбки, осветившей его тонкое и умное лицо.
Шлюпка обошла яхту с кормы и пристала к правому, почётному борту.