Встреча с неведомым (дилогия)

22
18
20
22
24
26
28
30

Глава тринадцатая

СНЕЖНАЯ ЛОВУШКА

Я хотел бежать и не мог — ноги прилипли к полу. Хотел запереть дверь, но щеколда была сломана. Шаги приближались — тяжелые, неотвратимые… Я уже слышал, как он дышал, стоя по ту сторону двери. Я пытался удержать ее своим тощим плечом. Я навалился на дверь из последних сил, но она медленно открывалась. В комнате было темно… Абакумов продолжал открывать дверь. Охваченный ужасом, я попытался закричать, позвать на помощь, но горло перехватило. Я орал изо всех сил, а из горла выходил какой-то слабый писк, как у раздавленного птенца…

— Николай, Николай, проснись! — расталкивал меня отец.

Ох, какое счастье, что это был только сон!

— Выпей холодной воды… Подожди, я подам. — Отец зажег лампу и набрал в кружку воды.

Я с жадностью выпил.

— Не нравятся мне эти постоянные кошмары! — озабоченно сказал отец. — Полярная ночь, что ли, действует?

— Папа, можно не тушить пока лампу? — попросил я.

— Ладно. Я, пожалуй, закурю.

Я обрадовался, что отец закурил. Минут десять, значит, не ляжет. Он спал на топчане, я — на теплой лежанке. Ночью очень выдувало помещение. Термометр на стене показывал всего шесть градусов. Но лежанка так приятно пригревала снизу. Спасибо Борису Карловичу!

— Может, ты есть хочешь? — спросил отец.

Я сказал, что голоден, лишь бы он дольше не ложился.

Отец открыл банку компота. Я немного поел со свежей пшеничной лепешкой (мы пекли их на ужин). Отец посмотрел на часы:

— Три часа, сынок! Ешь скорее и ложись. Тебе не холодно?

— Нет, папа.

Я поставил компот на стол и с удовольствием забрался под теплое одеяло.

— Что же ты видел во сне? — поинтересовался отец, улыбнувшись мне.

— Не помню, — сказал я уклончиво. Я стеснялся сказать ему, что так боюсь Абакумова.

Отец потушил лампу и тоже лег.

— Ты не бойся, Коленька! — сказал он ласково.