— Что вы нам привезли? Где коллекция?!
— Вот этими руками… собственными руками… укладывал, — тихо сказал Петровых, и на лице у него выступили крупные капли пота.
Часть первая
ОДНОРУКИЙ СТАРЬЕВЩИК
Трое мальчишек в скуфейках и кургузых послушнических рясках, со свечами в руках молились перед иконой богоматери. Чуть вздрагивало пламя свечей, едва заметно шевелились их губы. В полумраке собора Острогорского монастыря несколько монахов, подоткнув под пояс рясы, мыли пол. Грузный дьякон осторожно заливал масло в большую лампаду зеленого стекла. В гулкой тишине собора послышался негромкий голос:
— Мальчата, отец настоятель кличет.
В дверях стоял плечистый рыжебородый монах. Мальчики накапали воск, поставили свечи перед иконами и, перекрестившись, вслед за монахом вышли из собора.
Мартовское солнце освещало большой монастырский двор.
Настоятель отец Николай, с черной, в первых проседях бородой, в круглых, в железной оправе очках, стоял посреди монастырского двора с представителем укома, бывшим машинистом Сергеем Мызниковым. В кожаной, видавшей виды фуражке и старой железнодорожной шинели, из-под которой виднелась белая косоворотка, Мызников пристально разглядывал высокого и статного отца Николая. Оба молчали. Чуть в стороне стояли укомовские сани. На козлах, свесив голову и не выпуская из рук вожжей, дремал кучер.
Монах подвел мальчиков к настоятелю и, поклонившись, отошел в сторону, к большим саням, нагруженным сеном. Вооружившись вилами, он взобрался на верх копны и стал сбрасывать сено в распахнутые двери сарая.
— Вот они, дети. Этот, меньшой, — Иннокентий, побольше который — Алексей, а этот вот… долговязенький, — Олександр. — Настоятель ласково поглядел на мальчишек и сказал: — Вот, поедете с этим человеком из уездного комитета… А перед тем соберете свои котомки да к отцу Леонтию загляните, он вам на дорогу харчей соберет.
Мальчики настороженно покосились на Мызникова и, поклонившись настоятелю, ушли по узкой каменной дорожке, пересекавшей еще не освободившийся от снега монастырский двор.
— У нас тут они обуты, одеты, накормлены, — тихо сказал отец Николай. — А вы подумали, чем вы их поить-кормить станете и какая судьба им уготована? Времена смутные, пропадут дети.
Мызников заговорил, и голос у него оказался сильным и низким.
— Дети — наше будущее, отец Николай, — сказал он. — Стариков перевоспитывать поздно, а детей отравлять религиозным дурманом мы не позволим. И за судьбу их не бойтесь. Республика их в обиду не даст. Если подумать, для кого мы революцию делали? Для них, для их светлого будущего. По решению укома мальчиков в учение отдаем, ремеслу будем учить, полезному для народа.
— Была бы моя воля, не отдал бы вам мальчиков.
Отец Николай поклонился и отошел от Мызникова.
Мальчуган, которого настоятель назвал Иннокентием, стоял перед высоким сутулым монахом в светлой келье, уставленной иконами и загрунтованными досками. На доске, стоявшей у стены, был изображен Георгий Победоносец на коне, длинным копьем пронзающий змея.
— Данило, а Данило… — разглядывая всадника, спросил мальчик. — А кони красные бывают?
Данило поглядел па доску, бережно погладил Иннокентия по голове.
ebooksa