Факир

– Этот святой, наш владыка, – Сукрийяна. Во все время, пока не сменились семь раз двенадцать лун, он пребывал погребенным у ног богини. Пусть она сделает знамение, и Сукрийяна оживет. Пусть Сукрийяна оживет и владычествует над нами. Братья, помолимся же, чтобы свершилось это чудо! Да услышит нас Кали! И пусть Сита, жрица ее, с непорочным и прекрасным лицом, как цветок лотоса, явится нам и откроет завесу, отделяющую от нас вход в его священную гробницу!..

II

Глава, в которой оправдывается поговорка, что одни рясы не делают чернеца.

При последних словах верховного жреца глаза нирванистов обратились на верх, в святилище, ожидая, что вот-вот подымется отделявшая его от храма завеса. И действительно, через несколько мгновений завеса поднялась и на возвышении из яшмы появилась женская фигура и безмолвно остановилась в ожидании дальнейших распоряжений Тиравалювера.

Женщина с головы до ног была окутана шелковым покрывалом, поверх которого целою волною был наброшен тюль. Этот же тюль, ниспадая на лицо, почти совершенно скрывал его черты, кроме подбородка и губ, покрытых густым слоем румян, что требовалось уставом для девадаси святилища.

При появлении главной жрицы, индусы преклонили колена, трижды коснувшись головой земли, потом, подняв ее, продолжали сохранять почтительное молчание, боясь поднять глаза на ту, которую созерцает сама богиня, пребывая с нею все время с глазу на глаз.Один только Тиравалювер, по своему достоинству, как верховный жрец, оставался на ногах, устремив на девадаси пронизывающий взгляд. Когда она только показалась, он заметил в ней какую-то нерешительность, и, казалось, он хотел своим инквизиторским взглядом, сквозь волны шелка и газа, проникнуть в самую душу.

– Сита, – произнес он наконец, – ты можешь поднять свое покрывало. Обычаи наши позволяют в этот великий день верующим смотреть на твое открытое лицо.

Девадаси ничего не ответила, а только отрицательно покачала головой.

– Ты предпочитаешь оставаться с закрытым лицом? – продолжал верховный жрец. – Да будет по воле твоей! Но отвечай немедленно на мои вопросы. Я иду к тебе, Сита, к девадаси великой богини и как верховный жрец Нирваны спрашиваю тебя: сокровище, которое вверила тебе богиня через наши недостойные руки, цело ли? Верно ли ты хранила его?

– Я его сохранила!

– Готова ли ты поднять завесу, отделяющую нас от сокровища и представить пред наши недостойные глаза нового владыку, нового святого,, знаменитого и славного Сукрийяну?

– Я готова.

Девадаси произнесла эти короткие фразы на тамуль- ском наречии, тихим и следка дрожащим голосом. Выслушав ее ответы, верховный жрец нахмурил брови, но затем, незаметно пожав плечами, продолжал тоном человека, старающегося отогнать от себя закравшееся подозрение.

– Я произнесу сейчас обычное заклинание на мистическом треножнике, и когда окончу его, ты откроешь вход в святилище.

И, повернувшись, он направился к треножнику, на котором продолжало трепетать голубоватое пламя. Медленно левою рукою он провел над огнем три раза и затем, среди глубочайшего молчания, какое только можно себе представить, он начал громким и отчетливым голосом:

– Заклинаю богинею Кали и ее двумя небесными братьями, Джагернатою и Баларамою, Сивою, ее супругом, олицетворением которого она является, всемогущею силою и неземною красотою богини, матерью всякого Изобилия и плодородия земли, всем тем, что живет и дышит в этом видимом мире, прежде чем сойдет в божественную нирвану, – я, о, Смерть, заклинаю тебя услышать мой голос и возвратить нам владыку нашего, а твоего факира, Сукрийяну!..

Внезапно раздавшийся страшный звон от сильного удара в бронзовый гонг, у входа в храм, прервал заклинание верховного жреца. Этот удар был заранее установленным сигналом, которым туги, поставленные на страже вокруг храма, подымали тревогу в случае опасности с внешней стороны. Понятно, какое волнение произвел этот удар в рядах ниованистов

Все сразу повернулись к выходу. Верховный жрец остался с поднятой в воздух рукой, он видел, как в тени боковых нефов засверкали кинжалы.

Что же касается жрицы, все время продолжавшей стоять на одном и том же месте, то она, услышав гонг, почувствовала легкую дрожь во всем теле и быстрым движением руки опустила еще ниже покрывало, наполовину скрывавшее ее лицо.

Однако, напряженное ожидание не долго продолжалось. Бронзовые двери распахнулись и пропустили трех человек, которые быстрыми шагами направились к главному нефу.

Двое из этих людей, – парии атлетического сложения держали третьего, одетого в одежду браминов, и делавшего отчаянные усилия высвободиться из их железных рук. Но парии его крепко держали; подойдя к верховному жрецу, они почтительно склонили голову, ожидая его расспросов.