Факир

Верховный жрец выслушат эту тираду, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Все-таки привыкнув постоянно носить маску бесстрашия, – что на Востоке считается необходимым, если хочешь господствовать над толпой, – на этот раз ему с большим трудом удалось скрыть свое удивление. Присутствующие, не умеющие хорошо владеть собою, широко раскрыли глаза от изумления. Они стали друг другу передавать странное предложение неверующего. Шепот пронесся в толпе. Что же касается девадаси, то со времени появления мистера Токсона, она обнаружила странное беспокойство: она с трепетом прислушивалась к словам его, пыталась делать ему знаки, которых, увы, он не замечал.Когда доктор замолчал, Тиравалювер бросил на него яростный взгляд и просто сказал:

– Ты сумасшедший!

Но мистер Токсон, сделав рукой жест нетерпения, живо возразил:

– Вовсе я не сумасшедший, и я никому не позволю, даже тебе, Тиравалювер, оскорблять себя! Я повторяю тебе, что я хочу подвергнуться семилетней летаргии. Сейчас я просил этого, как милости, а теперь требую по праву. Слышишь ли: я требую этого!

Он произнес последние слова с такой" энергией, что верховный жрец, несмотря на свое кажущееся хладнокровие, быстро заговорил:

– Как, ты требуешь? И это я слышу от тебя?

– Да, я требую, и если ты не согласен на это добровольно, то у меня есть средство принудить тебя.

– Какое средство?

Вот оно!

И с этими словами мистер Токсон сунул руку в складки своего браминского одеяния и вытащил бумажник, открыл его и вынул папирус, который торжествующе поднял над головой.

– Смотрите все! – вскричал он.

И так как все с изумлением молча смотрели на него и на столь знакомый им папирус, он заговорил решительным и уверенным голосом:

– Вы видите перед собой папирус, заключающий в себе тайну вашей богини, средство оживить Сукрийяну и усыпить его преемника. Эта бумажонка вам необходима. Без нее вы не можете совершать вашего пресловутого таинства, сотворить долго ожидаемого чуда, которое в действительности не имеет ничего сверхесте- ственного, – я могу это доказать, – и представляет только интересный опыт каталепсии!.. Этот папирус принадлежит мне, и вы не получите его, если не согласитесь меня усыпить, прибегнув к тем указаниям, которые я вам продиктую!

Шум поднялся в толпе, перед которой ученый янки бравировал с такою необычною смелостью, он рос с минуты на минуту и, наконец, перешел в вопль ярости. Чужеземец смеется над богиней! Оскорбляет Нирвану!.. И под сводами храма пронесся призыв:-Смерть ему! Смерть!

Мистер Токсон прочитал себе приговор в глазах ближайших к нему нирванистов. Еще мгновение – и его бы схватили, смяли. Сам Тиравалювер взглядом искал какое-нибудь оружие, чтобы поразить его.

Но ученый не дремал. Как стрела бросился он к треножнику и, в то время, как девадаси тщетно звала его, – ее голос терялся среди всеобщего смятения и криков ярости, – бросил в пламя папирус, которым он потрясал.

В мгновение ока тонкий растительный листок, охваченный огнем, превратился в пепел, и мистер Токсон, повернувшись к пораженной толпе, не ожидавшей этой выходки, скрестил на груди руки и прокричал:

– Теперь – я один знаю секрет вашей богини. Папируса нет больше, а то, что в нем было, знаю только я, потому что выучил его наизусть. А что там было написано, попробуйте отгадать, если можете, или убейте меня, если только осмелитесь!

Но эти слова были каплей, переполнившей чашу. Индусы, толпою более чем в сто человек, бросились на мистера Токсона, схватили его, оборвали одежды… Уже тянулись руки разъяренных фанатиков к горлу, осквернившему их святыню, кинжалы засверкали над головой несчастного, еще мгновение и…

Вдруг раздался страшный крик, и эхо повторило его под мрачными сводами… Убийцы невольно остановились.