Лекарство подействовало не сразу. Некоторое время Марфа Ильинична сидела закрыв глаза и дышала шумно, и грудь ее под ярким халатом опускалась и поднималась, точно насос.
Жан снял куртку, брюки. Он был в пыли, в извести. А в доме не любили грязи.
На сундуке, прикрытом суровым чистым рядном, он увидел щетку с надтреснутой, блестевшей от долгого употребления ручкой. Он хотел немедля, сию же секунду, почистить одежду. Однако Марфа Ильинична уже открыла глаза. Повелительно, хотя и негромко, она сказала:
— В бауле-то что? Посмотри в баул!
В трусах и в майке, Жан поспешил к столу, щелкнул замком.
— Что-то есть, — сказал он обрадованно.
— Бестолковый ты... По всему пора догадаться, что не пустой.
— Мамочка! Кирпичи! Кирпичи в газете. Целых три штуки.
— Подменили, — спокойно сказала Марфа Ильинична. — Я так и думала, что подменили...
— Вы этой шлюхе деньги не отдавайте! — закричал Жан разгневанно и нервно.
— Она ни при чем. Милиция подменила, — спокойно ответила Марфа Ильинична и плотно поджала губы.
— Все равно мы не должны нести убытки!
— Убавь голос, — поднялась Марфа Ильинична. — Да не маячь перед родной матерью без порток, бесстыдник!
— Я сейчас, мамочка. Я моментально. — Он убежал в другую комнату, не прикрыв дверь.
Она заглянула в баул, взвесила кирпич на ладони. Спросила громко:
— Уверен, что тебя не проследили?
— Премного.
Она задумалась. Поглаживала кирпич, будто ласкала. Вдруг спросила:
— Ну а если с собакой?
— Я махру в трех местах ронял, мамочка, — беспокойно ответил Жан. И добавил поспешно: — Как вы учили.