Колыхнулась портьера. Девушка в белом халате, лицом непривлекательная, остановилась у стола, покосилась на цветочник, потом сказала:
— К начальству госпиталя тебя вызывают, Алена.
— Спать хочу.
— С ночи?
— В шестой палате перед утром моряк скончался. В сознании умирал. Все пальцы мои рассматривал. И твердил, что они музыкальные, что мне нужно играть на виолончели. А я этот инструмент и не знаю. Ты когда-нибудь видела виолончель?
— Много раз, — уверенно ответила девушка. — Она на саксофон похожа. Только труба длиннее.
— А я почему-то думала, на гитару. Он так хорошо про пальцы говорил.
— Нет. На саксофон... Одевайся.
— У меня нет сил подняться с кровати, — призналась Аленка.
— Я скажу, что тебя не нашла.
— Все равно не отвяжутся.
В кабинете начальника госпиталя Аленка увидела только двух офицеров.
— Извините, мне нужен начальник, — сказала она. И хотела выйти.
— Не торопитесь, прекрасная девушка, — сказал немолодой тучный полковник. — Вас зовут Аленка?
— Да.
— Вот и отлично. Мы вас ждем. Проходите, пожалуйста, Аленка. Садитесь... Я полковник Каиров. А это капитан Чирков.
Капитан был намного моложе полковника и, как показалось Аленке, серьезнее, За все это время он даже не шевельнулся и только смотрел на Аленку пристально, точно просвечивал рентгеном. Растерянность, коснувшаяся было Аленки, сменилась любопытством. Девушка неторопливо прошла в глубь кабинета. И опустилась в низкое неуклюжее кресло, покрытое мятым холщовым чехлом.
Каиров спросил:
— Аленка, вы знакомы с шофером Николаем Дешиным?
— С шофером Николаем — да... Но я не знаю, как его фамилия.