А однажды они поссорились.
В обычный час Мыкола явился к подоконнику. Нади не было. На подоконнике лежали огрызок карандаша и неоконченное письмо.
Мыкола, понятно, знал, что чужие письма читать нельзя, но как-то не остерегся, машинально выхватил глазами первую строчку. И чуть не упал от изумления.
«Дорогая мамуся! — написано было там решительными, падающими направо буквами. — Пожалуйста, не волнуйся за меня. Приступов уже давно нет».
Как нет? Что за вранье? Еще на прошлой неделе Надя два дня не вставала с постели и не выходила в коридор, так умаяли ее ночные приступы.
Тут уж никак невозможно было остановиться, и Мыкола, все больше дивясь, прочел:
«Мне очень весело здесь, милая мамочка. У нас в отделении много больных девочек. Я играю с ними и почти каждый вечер смотрю кино».
С ума она сошла, что ли? Какие девочки? Какое кино? Это же больница, а не клуб!
Недописанное письмо выхватили у него из рук с такой силой, что страница надорвалась. Вздрагивающий от негодования голос сказал:
— Фу! Как не стыдно!
Мыкола не знал, что и сказать на это.
— Цэ тоби должно быть стыдно, — неуверенно забормотал он. — Брэхаты… Та й ще кому? Матэри…
Конечно, он был не прав. Он понял это, едва лишь вернулся к себе в палату. Ведь Надя рассказывала ему, как тревожится о ней мать. И кажется, у матери больное сердце.
Мучимый раскаянием, он готов был немедленно бежать к Наде. Однако Мыкола знал ее характер. Она была злючка, но отходчивая. «Нэхай охолонэ», — сказал он себе благоразумно.
Через два дня, робея, он притопал к «их» окну.
Надя сидела по обыкновению на подоконнике с книгой. Как будто бы с героями все было благополучно, Мыкола порадовался этому.
— А шо цэ ты, Надечка, чытаеш? — вкрадчиво спросил он, приблизясь.
Надя обернулась:
— Я читаю о Генрихе Гейне.
Этот Гейне, видимо, был не хуже Флоренс и Уолтера, потому что глаза Нади сияли.
ebooksa