— Опять красовался перед зеркалом? — негодующе спросила тетя Паша с порога.
— Да вот Мыколу и Витьку позабавить…
— Себя самого ты забавил! А увидит кто? Царские же они!
— Заслужил, не купил, — недовольно пробурчал дядя Илья, но крестов и медалей больше не вынимал. Он вообще ходил в послушании у тети Паши.
Витюк, по всем признакам, готовился продолжить славную династию маячников. Когда Мыкола приносил ему с берега красивые ракушки-ропаны, он принимался воздвигать из них не дворцы и не крепости — маяки. А пес Сигнал, который от старости едва таскал ноги, усаживался рядом, недоверчиво подняв одно ухо.
Во всем остальном Витюк был малопримечательной личностью, если не считать того, что храпел громче всех в доме.
Несколько раз приходила на маяк Варвара Семеновна.
С интересом наблюдала она за Мыколой, который деловито прыгал на своих костылях по дворику.
«Больные дети — своеобразные больные, — думала Варвара Семеновна. — Сила жизни в них чрезвычайно велика. Ведь они растут, энергия ищет выхода, внутри как бы распрямляется пружина».
— Ты, я вижу, доволен. Тебе не скучно здесь, — милостиво сказала она Мыколе.
Но разве может быть скучно на маяке? Здесь постоянно что-нибудь происходит.
Однажды ночью налетел ураган, сорвал с домика крышу и унес в овраг. Мыкола помогал дяде Илье втаскивать ее обратно и потом старательно наваливал булыжник на листы железа, чтобы лучше держались.
Штормы были часты в то лето. Тетя Паша очень их боялась. Она жаловалась Мыколе на то, что дядя Илья обманом увез ее из родного Киржача. А там всегда тишина, такая хорошая, лесная, сосны под самое небо — гуляй, ветер, да только по верхам!
Однажды танкер, став у мыса на якорь, долго споласкивал свой трюм. По воде радужными пятнами пополз мазут.
Чирки, понятно, выгваздались в мазуте, как маленькие дети. Перышки слиплись. А ведь их надо постоянно смазывать жиром, без этого чирки не могут держаться на воде. С трудом добравшись до берега, они в изнеможении падали на гальку.
Одного пострадавшего Витюк принес домой и принялся отмывать теплой водой. Пострадавший, однако, оказался грубияном. Так тюкнул своим сильным клювом по руке, что отмывать — от слез — пришлось уже самого Витюка.
Но и без подобных происшествий было интересно на маяке. Ведь он стоял на мысу, с трех сторон было море, а оно беспрестанно менялось. Каждый восход и заход солнца уже были происшествием.
По утрам чаще всего был штиль. И блеск прибоя был как чьи-то приближающиеся шаги. Это по берегу на цыпочках подходил новый день.
Потом на водной глади появлялись сияюще-светлые промоины, будто тихие озера посреди лугов. Из-за облаков наклонно, пучком падали на воду лучи. Когда таких пучков было несколько, они выстраивались в ряд и становились похожи на шалаши, освещенные изнутри.
Облака были неотделимы от моря. Заходу солнца требовались в помощь облака, по возможности многоярусные. Громоздясь друг на друга, они напоминали сказочный замок. Кое-где в амбразуры пробивался свет. Видно, там, за стенами, пировали.
ebooksa