Чекист

Петерсон встретил его сурово-доброжелательно, поворчал, что Медведев фантазер и чересчур доверчив, что его надежды на отпетого бандита — это сентиментальные бредни, и объявил, что он, Петерсон, все же любит его и оставляет при себе. А затем, приберегая приятное к концу, вынул из ящика стола золотые часы с выгравированной надписью и, подавая Медведеву, обнял за плечи.

— Ну, и поздравляю с наградой. Это тебе от ГПУ Украины, за успешную борьбу с бандитизмом.

Окончился первый год самостоятельной работы — трудный первый год. Медведев думал о Мише и не прощал себе ни одной ошибки. Он думал и о том, что несправедливо отнимать у него радость довести до конца начатое, выстраданное и отдавать другому продолжение дела, когда ты полон сил и можешь завершить его сам. Но тут же бранил себя за эти чувства, обвинял в честолюбии. Не все ли равно кто сделает? Главное ведь в том, что и Гавриченко, и Козодуб не уйдут от возмездия, что шахты будут жить!

Глядя в честные и наивные глаза Петерсона, он еще думал о том, что прошедший год доказал: вера в людей — это великая сила и счастье, даже если человеческое находишь в таком звере, как Левка Задов.

Мог ли он тогда предполагать, в каких обстоятельствах придется ему снова встретиться с Левкой, чтобы снова испытать свою веру!

В ОДЕССЕ

— Возможно, просто несчастные случаи...

— Один за другим? И оба по вечерам, на стапелях?

— Ну что ж, плохая охрана труда.

— Нет, нет! Два преднамеренных убийства.

— Где доказательства?

— Оба активисты, комсомольцы.

— Это не исключение.

— Оба поддерживали нового директора.

— Совпадение.

— А я тебе говорю, их нарочно убрали!

— Кто?

— Черт возьми! Да это же и требуется доказать! — с досадой вскричал Латышев и, захватив в кулак свою черную жесткую бороду, принялся с ожесточением мять ее и теребить. Нет, этот всегда и во всем сомневающийся заместитель когда-нибудь доведет его до бешенства! Латышев уже несколько раз вспыхивал из-за нескончаемых «отчего»? и «почему»?

А тот, как всегда, невозмутимо сидел у стола, положив перед собой кулак, на кулак подбородок, и только его глубоко сидящие острые глаза неотрывно следили за начальником.

— Я же упрямый хохол! — сказал заместитель. — У нас нет оснований подозревать организацию.