— Вот, — сказал Латышев, — опять его братишке пистолетом грозили. Два дня дали сроку — чтоб присягал.
— На пятом году революции! — с возмущением говорил молодой человек. — Прямо удивительно, что у нас есть еще такая молодежь!
— А почему они охотятся за вашим братом? Он хороший футболист? — поинтересовался Медведев.
— В том-то и дело, что нет! — встрепенулся посетитель. — Поэтому я и решил, что это банда какая-то. Брат и я вместе работаем на Главном почтамте. Я заведую доставкой, часто задерживаюсь. Теперь брата без себя не отпускаю, вместе уходим. А он на рабфаке, ему нельзя опаздывать! Товарищи, помогите, пожалуйста!
Латышев вопросительно посмотрел на Медведева.
— А не говорил вам брат, почему два дня ему дали на размышление? — поинтересовался тот.
— Говорил. Капитан команды куда-то на два дня уехал. Без него нельзя. У них там целый ритуал посвящения в рыцари.
— Хорошо, — кивнул Медведев, — идите и не беспокойтесь. А нужно будет, мы скажем, что делать.
— Меня легко найти... — поднимаясь, проговорил молодой человек.
— Комната номер двадцать семь, — перебил его Медведев.
— Вы уже знаете!
Едва за посетителем захлопнулась дверь, Латышев, волнуясь, заговорил:
— Слушай, Медведев, ты целые дни пропадаешь где-то на море, неплохо загорел и отдохнул. Но мы можем потерять парня! Что же мы ответим брату, который дважды нас предупредил? Не пора ли кончать отпуск?
Медведев устало улыбнулся.
— Еще несколько дней, и я обо всем доложу.
Медведев понимал, что надо торопиться. Кроме того, он знал: начальник испытывает его. Ведь так важно в чекистской работе то внутреннее доверие друг к другу, без которого нет коллективных усилий, взаимопомощи, взаимопонимания. Может ли он хоть на минуту забыть дело, которое ему поручено? Правда, сегодня экзамен в институте... Но разве это послужит оправданием, если он опоздает и погибнут люди! О том, что поступает в институт, Медведев пока никому не говорил.
Он отправился на Малый Фонтан.
За последнюю неделю Медведеву удалось многое разузнать о семье Володи Родневича.
Глава семьи, старик Родневич, до революции преподавал математику в частной гимназии Панченко на Большой Арнаутской улице. Сейчас в этом сером трехэтажном здании размещалась средняя школа, появились новые ученики, сменились почти все учителя. Но Андрей Корнеевич по-прежнему аккуратно каждое утро шагал по квадратным плитам тротуара Канатной улицы, элегантно помахивая тяжелой тростью. Доходя до Большой Арнаутской, он старался каждый раз ступить на одну и ту же приметную плиту, плавно разворачивался вправо на девяносто градусов и продолжал шествие к школе.
Медведев не раз наблюдал издали, как методично вышагивал этот старик, надменно вскинув голову с ежиком черных жестких волос, устремив вверх глаза, неестественно вытянутый и сухой, точно чертополох.