— Простите, кто вам звонил?
— Неважно кто. Звонили!
Сердюк покраснел.
— Я хочу знать...
Но Медведев мигнул ему и вошел в комнату.
— Хоть отогреться дозволите?
Уселись. Некоторое время в комнате раздавался только стук костяшек.
Не оборачиваясь, Губенко дрожащим голосом произнес:
— Святой апостол Иоанн вещал: всякий ненавидящий брата своего есть человекоубийца. — Перестал стучать костяшками, замер, ожидая ответа.
— Это мы, что ли, ненавидящие? — полюбопытствовал Медведев.
— А к чему второй раз ревизовать? — вместе со стулом повернулся к ним Губенко. — Ведь уж измытарил! — кивнул он в сторону Сердюка. — Всю мне душу переворотил. Мало? Теперь второго приволок. Ненависть в сердцах ваших!
Агроном был коренаст, с короткой сильной шеей и квадратной головой; нос в переносице прорезан глубокой бороздой, будто сломлен, из-под нависшего лба сверлят глаза; никак это не вяжется с евангельской слезливой речью. Притворяется он или юродствует?
— Напрасно вы нервничаете, товарищ Губенко, — сухо сказал Медведев, — нас интересует только одна неточность в вашей сводке. Разъясните, и мы уедем.
Сердюк вынул акт ревизии. Количество семян, указанное агрономом в сводке, было значительно меньше того, что обнаружил ревизор.
— Вы знаете указание партии, товарищ Губенко? Посевные площади сейчас расширять мы не сможем, так что надо возмещать повышением урожайности. А ведь это от посевного материала в прямой зависимости! — Медведев говорил сдержанно. — Вы понимаете меру ответственности за ваши цифры?
— Подозреваете меня в укрытии? — сказал Губенко. Рванув на груди ворот рубахи, с надрывом воскликнул: — Явились арестовать меня, товарищ Медведев? Ну что ж, в послании к Тимофею апостол Павел предупреждал: знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие! Все желающие жить во Христе Иисусе будут гонимы. Злые же люди и обманщики, — он указал пальцем на Сердюка, — будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь. Арестуйте меня!
Самое неприятное было, что Губенко кто-то предупредил. Очевидно, у них есть свои люди в окружном аппарате!
Как поступить? Арестовать его? Или усыпить подозрения, уехать и оставить под наблюдением? Попытаться убедить? Самые различные планы замелькали в голове. Разом вспомнились прежние встречи. Этот человек был так не похож на всех остальных. Впрочем, каждый новый человек — новая задача! Где же ключ? Губенко с тревогой ждет решения. В глазах не испуг, не настороженность, что-то пытливое, вопрос...
Медведев снял ушанку, бросил на лавку, придвинулся к печке.
— Семен Семенович, дорогой, нам же здесь придется задержаться. Не в службу, а в дружбу, сходите договоритесь насчет жилья на несколько дней. И возвращайтесь за мной сюда. Добре?