Тут Сираков устремил убийственный взгляд на подругу своей жизни и воскликнул:
— Изменница! Иуда искариотская!
— Но он же мой брат, Коста… — оправдывалась хозяйка. — Там подарки были от родных, старинные мамины бусы…
— Как выглядит этот сундучок? — спросил я.
— Ну такой четырехугольный, стальной, — Сиракова показала руками размеры сундучка. — Похож на те, в которых торговцы держат днем деньги…
— А вы никогда не заглядывали в сундучок? Семейные драгоценности всегда притягивают.
— Как туда заглянешь? Сундучок открывался шифром. Ну у замочка был шифр. Иначе Иван ни за что не оставил бы его, он такой недоверчивый.
— Да-а… Маленькая услуга, которую вы оказали вашему брату, называется утаиванием доказательств и, естественно, карается законом. Хорошо все-таки, что вы признались. Интересно, что было в сундучке?..
— Не знаю, — пожала плечами Сиракова. — При мне он его не открывал.
— Но вы, наверное, встряхивали его, чтобы проверить, как звенят мамины бусы?
— Ничего там не звенело. Он был так набит, что ничего в нем с места не двигалось. И тяжелый был.
Последняя подробность, видно, разожгла воображение Сиракова, ибо он снова воскликнул:
— Изменница! Иуда искариотская!
— Ну, снова ты, Коста! Он же мой брат! — всхлипывая, возражала хозяйка.
Вскоре мысли ее приобрели более практичное направление.
— Вы, конечно, нашли этот сундучок?
— Пока что нет, — ответил я, — но как только найдем, дадим вам знать… А как случилось, что ваш брат перебрался жить в другое место?
— Потому что он его выгнал! — Сиракова указала на своего мужа.
— Еще бы! Стану я с ним церемониться! — хмуро проговорил муж.
— Моего родного брата выгнал. Вы представляете? — объясняла Сиракова.