– Не понимаю. Повтори фразу.
Сознание, а вместе с ним и боль возвращались к Петру.
– Все равно ты не поймешь, – сказал он. – Ты не можешь мне помочь.
– Я здесь, чтобы служить тебе.
– Знаю. Ты полезна людям… но я… мы ценим больше всего то, что тебе недоступно. Тебе это непонятно?
– Непонятно, – ответил голос покорно, но с явным нежеланием.
Петр повернулся туда, откуда доносился голос.
– Слушай… – вдруг сказал он шепотом. – Слушай, Сигма…
– Я слушаю тебя.
– Убей меня!
Стало тихо. Судорожное дыхание человека, похожее на рыдание, сливалось с однообразным шумом ветра.
– Не понимаю. Повтори фразу.
– Ты машина, которая служит людям. У тебя механическая память, и все, что в ней записано, ты можешь стереть, как будто этого никогда не было. Никто этого не узнает, никому это не принесет вреда. Сигма, спаси меня! Убей меня, слышишь?
– Не понимаю. Что значит «убей»?
– Нет! – простонал Петр. – Нет! Я ничего не сказал. Молчи! Не говори ничего. Забудь! Слышишь! Забудь!
Он дышал тяжело. Воздух словно застревал в горле.
– Ты металлическая… мертвая… машина… Ты ничего не чувствуешь, не знаешь; не понимаешь, что значит отчаяние, мука, – не знаешь ничего. Как хорошо тебе… А у меня… нет больше сил. Нет сил, но я знаю, что они нужны мне, а это уже много… Я… Забудь эту беседу, Сигма, слышишь?
– Не забуду, – возразила машина.
– Почему?
– У меня перегорела обмотка. Когда починят, забуду.