— Я! Это я пришел! Откройте дверь! Мне это было приятно! Да, да, да! Откройте!
Щелкнул замок, и дверь, притянутая цепочкой, приоткрылась — передо мной стоял Марат.
— В чем дело? — спросил он и хотел, главное, еще спросить твердо, спокойно так, мол, куда лезешь, все свои дома.
— В чем дело? — спросил я, и спазм сдавил горло, я сглотнул и сипло сказал: — Ты меня спрашиваешь, в чем дело? Ты же вор. Вор! Ты понимаешь, что ты сделал?
— Прекрати кричать на лестнице и устраивать сцены! Иначе я захлопну дверь…
— Захлопнешь дверь? — удивился я. И вдруг понял, какое внутреннее спокойствие, несмотря на страх, он испытывает. Ведь я же не имею права рваться в его квартиру, он не преступник какой-нибудь, закон на его стороне.
Сиплым, сдавленным голосом я сказал:
— Мразь ты несчастная, я в двери входил, когда из-за них в меня стреляли, а ты пугаешь тем, что захлопнешь ее. Ну-ка, ты, слизняк, открой дверь! Открой, я тебе сказал! Или я сейчас ее вышибу!
Неожиданно высоким, пронзительным голосом, будто переходящим в ультразвук, он закричал:
— Прекрати безобразничать, черт тебя возьми! И уходи, уходи по-хорошему!..
Я ухватился обеими руками за дверь и рванул ее на себя — скрежетнула цепочка, что-то глухо, деревянно затрещало.
— Не смей! — кричал он пронзительно и бил меня изнутри кулаками по пальцам, но я не чувствовал боли, а с нарастающим остервенением продолжал рвать дверь к себе.
И вдруг я услышал Ленин голос, низкий, мягкий, спокойный:
— Отойди отсюда…
Я выпустил на мгновенье дверь из рук, и передо мной появилось ее лицо:
— Стас, не надо. А, Стас? Я сейчас открою.
Она захлопнула дверь, чтобы снять цепочку, и я слышал, как он торопливо говорит:
— Не открывай, Леночка, я тебе говорю, не открывай. Он с ума сошел!..
Я сел на ступеньку лестницы, и меня охватило какое-то отупение, пустота, безразличие. Я вспомнил, как десять недель назад Лена целовала меня своими мягкими добрыми губами на перроне, а теперь она живет за дверью с табличкой «В. М.». Я не разобрал, что Лена ответила ему, но замок щелкнул вновь, и она вышла, захлопнув за собой дверь, и я вспомнил, как совсем недавно, ну, почти вчера, я дожидался ее на подоконнике в подъезде, пропахшем пылью и олифой… За что же такое? И я горько и бессильно заплакал…
Я сидел на ступеньках, а Лена стояла рядом и гладила меня по голове, выглядывали из дверей любопытствующие соседи, прошел почтальон, маленький мальчишка, тренькая звонком, прокатил мимо нас велосипед, и шины глухо ударялись по ступеням, гудел вверх и вниз в своем решетчатом колодце лифт, и все это меня не касалось, потому что я знал — жизнь моя сломалась окончательно и бесповоротно.
ebooksa