Нога с ботинком, видимо, относилась к солдату, пропавшему без вести, как свидетельство того, что американцам остаться в стороне от войны в России не удалось. В одном из документов об интервенции утверждалось:
«339-й пехотный полк побатальонно и даже поротно воевал на Железнодорожном, Двинском и Онежском фронтах. На стороне белых армий Северной области американцы, британцы и французы дрались с красными, не вполне представляя себе цели этой борьбы».
И дальше следует документ, представленный президенту США Вудро Вильсону для назначения пенсий семьям погибших:
«Потери американского контингента убитыми составили 110 человек. Около 30 пропали без вести».
38
Мирон Зерчанинов, почетный охотник губернии, как он сам себя представлял, выигравший приз в честь коронации царя, подробно изложил командарму Александру Александровичу Самойло суть капкана.
Точки зрения их в целом совпадали, хотя один из них изучал оперативное искусство в Академии Генерального штаба, другой – в должности полкового фельдъегеря и охотника на таежного зверя. Была у них одна общая заветная цель: от иноземного пришельца, от этого зверя, жестокого и коварного, предстояло, попусту не теряя времени, избавиться во что бы то ни стало. Время работало на интервента.
В кабинете командарм и охотник были вдвоем. Перед ними лежала карта Архангельской губернии, от частого употребления заметно потертая, испещренная цветными карандашными пометками. Это была штабная рабочая карта.
И хотя командарм знал ее наизусть, в предвидении наступательной операции он все чаще задерживал взгляд на Шенкурске. Конфигурация города, раскинувшегося по изгибу правого берега большой судоходной реки, напоминала собой капкан, который ставят охотники на матерого зверя.
Командарм про себя похвалил рассудительного гостя, почетного охотника:
«Ай да Зерчанинов! Ай да молодчина! Сама природа нарисовала конфигурацию капкана, а он, даже не имея карты, чутьем следопыта определил, что именно здесь надо схватить зверя за лапу и так по ней ударить, чтоб навсегда отбить желание без спросу ходить в наши края».
Опасный зверь (и это понимал командарм как стратег и политик), зверь молодой и растущий, по своей силе уже обогнал богатую Аргентину, претендовавшую на лидерство в Новом Свете, схватил крепкими клыками ослабевшую Россию.
Рассуждал командарм трезво:
«Думать вам надо, янки…Это же Россия. Не по зубам она вам… Вот Зерчанинов – думает. И Зерчаниновых на земле, как на небе звезд».
Крепкие мысли посещали командарма, когда он беседовал с людьми, близкими по духу… Они его вдохновляли. С единомышленниками легче всего найти общий язык. За них не надо тревожиться: а вдруг измена?
Изменник, он уже изначально мерзавец, хотя и прикидывается единомышленником. В крутую минуту они проявляются колебаниями, неуверенностью, трусостью. В первую очередь думают о себе.
Мирон Зерчанинов был как стеклышко – прозрачный. Он видел предстоящую операцию сердцем. Проще простого ударить по неприятелю, дать ему возможность отступить, уйти. А неприятель опять соберется с силами и, наученный опытом предыдущего боя, внезапно нанесет удар, откуда его не ждешь. Партизан, как умелый охотник, загоняет зверя в капкан, решает задачу, как не дать ему освободиться от капкана…
Сегодня Россия уподобилась охотнику…
«Стал бы весь народ единомышленником, – невольно подумал командарм, – насколько проще было бы добывать победу! А ведь были времена, когда крепкая мысль немногих зажигала всех».
Командарм был во власти памяти. Глубокую мысль высекает историческая память.
ebooksa