Шсстая Красная армия с трудом сдерживала нарастающий натиск интервентов. Командарм Самойло запрашивал штаб фронта, как скоро прибудет обещанный дивизион полевой артиллерии.
– Петроград пообещал, значит, будет, – отвечали по телеграфу со штаба фронта. – А пока – держитесь.
Армия держалась, несла потери в личном составе. Вместо трехбатарейного дивизиона по железной дороге была доставлена батарея тяжелых пушек-гаубиц из Кронштата и вагон боеприпасов.
Это уже весомая поддержка. Теперь, казалось, Северная Двина южнее устья Ваги была под защитой. Но быстроходные катера интервентов прорвались к Шенкурску и высадили крупный десант.
А дожди все усиливались, переходя в снег…
Шестой Красной армии в некоторой мере помогала дождливая осень. Но дожди, хоть и считались нейтральными для воюющих сторон, в равной степени досаждали всем, особенно тем, кто был плохо обмундирован и не накормлен.
С ночи на лесной массив крупными хлопьями падал мокрый снег. Слева от железной дороги до самой Ваги стояла хрупкая тишина. Под соснами, едва притрушенными снегом, чавкала вода.
Двое – невысокого роста прапорщик в брезентовом плаще и проводник из лесного патруля, двигались напрямик, звериным чутьем угадывая, что идут строго на юг.
О дороге не могло быть и речи, так как ее никогда тут и не было. Это вечная глухомань – укромное место для беглых каторжан. Даже охотники на лося и медведя эту глухомань обходили стороной. Она пользовалась дурной славой. Разве что в крещенские морозы рисковали смельчаки достать из берлоги косолапого, и то не всегда у них получалось. Летом, ближе к осени, грибники натыкались на клочья полушубков, находили куски катанок. А кому все это принадлежало, оставалось тайной.
Проводник, Иван Тырин, в прошлом работник пилорамы, принадлежавшей отцу прапорщика, в эти дебри никогда не забирался, но в довоенные годы лес рубил поблизости устья Ваги. От старожилов он слышал, что на юге Архангельской губернии, невдалеке от Шенкурска, есть такое место, которое называют гиблым. То ли болота там такие, которые в мгновение ока засасывают, то ли обитает медведь, который питается человечиной. Словом, место и в самом деле – гиблое.
Но если от железной дороги двигаться сначала строго на восток, а потом, не доходя сорок верст до Ваги, повернуть строго на юг, как в глухом лесу ходят по азимуту, можно выйти на песчаные массивы Шенкурска. За песчаными перелесками в сухую погоду виден город. По сути, это большая лесная деревня с каменными домами в центре. Украшением города была церковь, служившая для охотников и грибников надежным ориентиром. С нее, даже в дымке, хорошо просматривается почти до самого устья полноводная Вага.
Иван Тырин в глухом непроходимом лесу вывел Георгия на заимку, где в былые годы перед тем, как бежать за границу, каторжане под честное слово нанимали проводников из числа старообрядцев, и те по тайным тропам вели беглецов через Карелию и Финляндию до Ботнического залива; если пролив не был скованный льдами, на лодках местных рыбаков, обычно в ненастные ночи, переправляли в Швецию, там уже – Европа, для русских каторжан какая-никакая, а – свобода.
Когда подходили к заимке, уловили дым костра. Под моросящим дождем сосновый дым стлался по ельнику, царапал горло.
– Никак охотники? – шепотом спросил Насонов.
– Вряд ли, – так же шепотом ответил Тырин. На всякий случай заслал патрон в патронник, сделал шаг короче, а ступню мягче.
Пока никто их не заметил, можно было осмотреться.
– Подойду поближе. Послушаю, – шепнул Насонов. От заимки доносились удары топора: рубили сушняк. Вскоре послышались голоса, кто-то кого-то окликал. Английские слова. Беззлобная солдатская ругань.
– Янки.
– Далеко забрались, – шепотом отозвался проводник. – Не иначе, как с проводником из местных самоедов.
Остановились. В сумраке снег падал крупными хлопьями. Насонов из рюкзака достал офицерскую куртку с погонами прапорщика и зимнюю офицерскую шапку. Застегнул портупею, наган спрятал за пазуху. В барабане все семь патронов были на месте.
ebooksa