Это был не обычный переход, с лагеря на лагерь, каких за лето насчитаешь десятки, а долгожданный, последний!
Еще немного — и впереди чудеса! А пока только мгла да заснеженная тропа. Она видна еле-еле, то и дело виляет, обходя деревья и скалы, а вьюки будто распухли, цепляют за что попало.
Лошади злятся, спешат. Трещат ветки, трещат вьюки, раскачиваются деревья, осыпая снег на разгоряченные лица, за шиворот.
— Стоп! — закричал Марков. — Успокоить нервных!
Он шел первым, за ним Вахтанг. В середине каравана Женька и Надя. Она ведет одну лошадь, остальные по две — в связке, задняя привязана уздечкой к хвосту передней. Замыкающим шагает Степан Петрович, повар и конюх партии, — тут нужен глаз да глаз, а то что-нибудь обязательно потеряется.
Отдышались, подтянули вьюки, построили караван.
— Интервал пять метров! — гаркнул Марков. — Не налезай, бойся лошадиного зада!
— Соблюдай правила безопасности конного передвижения по пересеченной местности! — в тон ему добавил Вахтанг.
И снова — вперед! Виляет тропа, трещат ветки, трещат вьюки, порошит снег.
Земля будто изрыта оспой — просадочные воронки и бугры, похожие на доты. Причудливый рельеф вечной мерзлоты, окаменевшая мертвая зыбь: вверх — вниз, вверх — вниз...
Наконец пересекли долину. Начался подъем на хребет. Значит, осталось немного, но самое трудное еще впереди.
На повороте, сквозь редкую поросль, Вахтанг увидел Надю. Она клонилась вперед, почти падала. Так бредут, когда уже нет сил, на одной воле!
Он закричал:
— Федор Андреич, чего нам спешить в эту дыру Николаевку, давай отдохнем, сил нет!
— Стоп! — скомандовал Марков. — Подтянись! Женька, доставай термос!
Сам Марков, вероятно, устал больше всех. Как ни бодрись — сорок шесть и две фронтовые метки на правой ноге. Его чисто выбритое лицо стало серым, сливалось с беличьей шапкой. Выделялся лишь красноватый, загнутый в небо нос, ракетодром, по определению Вахтанга, да глаза с очень подвижными зрачками, то маленькими — колючими, то расширенными — веселыми.
Женька притащил термос.
— Ну как, теперь понял, будешь мамочку слушать? — спросил Марков, подтягивая задубевший ремень, морщась от усилия.
— Кое-что понял, — неопределенно ответил Женька, чему-то улыбаясь.
Он осторожно поднес Наде пластмассовую крышку-стаканчик. Чай был не очень горячий, но крепкий, почти черный.
ebooksa