Я выглянул за бруствер. Нежный свет встающего солнца скользил по песку, бросая глубокие темно-синие тени.
– Хеммет, дай-ка мне бинокль.
Я внимательно обвел взглядом ближайшие дюны.
– Так я и думал…
Я развернул пулемет и стал тщательно выставлять прицел.
– Что ты делаешь? – удивился Синклер, – там же никого нет.
– А ты присмотрись…
– Проклятье! – острый глаз охотника его не подвел, – они же совсем рядом!!
– Ахмад умен, его люди ночью подползли к лагерю, и теперь ждут сигнала к атаке.
Я, наконец, справился с прицелом, передернул затвор и, нажав гашетку, медленно провел стволом слева направо. Хотя прошло много лет старые навыки сохранились – пули распахали песок, срезая кромки дюн и скользя вдоль их поверхности как раз там, где залегли выделенные Ахмадом бойцы.
Поняв, что их обнаружили, уцелевшие поднялись в атаку. Воздух наполнился криками и стрельбой. Наши часовые открыли шквальный огонь, к ним на помощь спешили разбуженные стрельбой товарищи. А из ложбин между барханами выбегали все новые и новые бандиты. На этот раз они атаковали пешими. Кое-кому из них даже почти удалось добежать до наших траншей…
Когда я отпустил гашетку, мои руки дрожали. Хеммет вытер пот, испачкав лоб оружейным маслом.
– Хорошо, что у нас есть пулемет, – пробормотал он.
Остатки атакующих, осыпая нас проклятьями, отбегали к дюнам.
Сняв куртку, я стянул бурнус, и достал из чемодана свежую рубашку.
– Что ты делаешь?
– Переодеваюсь в чистое…
– Зачем?
Я поднял на него взгляд.
– Сейчас самое время, чтобы вся твоя жизнь промелькнула у тебя перед глазами. Потом будет некогда.