– Неужели так долго?
– Абдалла нам на помощь не пойдет – побоится оставить оазис без защиты. А легионеры пешком будут двигаться очень медленно.
– А мы сможем столько продержаться?
– Зависит от того есть ли у них ручные гранаты. Если нет, то мы сможем выдержать сутки, максимум двое. Ну а если есть, то часа два-три… как повезет.
– Может тогда лучше сдаться?
– Они не будут брать пленных…
– Неужели у нас нет никаких шансов?
На горизонте показались едва заметные фигурки на гребнях дюн. Я засучил рукава и передернул затвор пулемета.
– А теперь, Хеммет, забудь все, что я только что говорил про наши шансы и следи за обоймами.
Меня часто просят описать бой. Любой. Хоть на фронте, хоть тот, в африканской пустыне. И я всегда отвечаю – "не могу". Это пережить надо. Трудно описать эмоции. А по существу дела рассказывать тем более нечего. Что я делал в бою? Стрелял. Прицел, затвор, гашетка – цель слева, цель справа, поворот, очередь… Остальные тоже стреляли. Кто целился, кто просто палил в сторону противника, продолжая жать на курок и дергать затвор, даже когда магазин уже опустел. Обстрелянных бойцов у нас было всего около дюжины. Остальные штатские: ученые, землекопы, картографы…
Спасло нас то, что нападавшие ожидали налететь на спящий лагерь мирных ученых, а никак не на окопанную позицию, встретившую их кинжальным огнем с развернутых в несколько рядов окопов и брустверов. Да еще с пулеметом.
Добрая половина атакующих, сообразив, чем дело пахнет, немедленно удрали за ближайшую гряду. Остальные рискнули перестроиться и атаковать с другой стороны. Но я развернул пулемет, наши бойцы перебежали по траншеям на новые позиции и все повторилось.
Больше атак бандиты не предпринимали. Лишь время от времени какой-нибудь лихой бедуин выходил на гребень бархана, садился и делал несколько выстрелов в нашу сторону. Хеммет приподнимался и начинал всматриваться в стрелка…
– Не суетись. С такого расстояние по нам они не попадут, разве шальной пулей кого задеть может. И то если он из укрытия высунется, – я прилег у пулеметной треноги и просто отдыхал.
– Все равно надо смотреть, что там делается, – проворчал Синклер.
– Ты говорил, что был в Испании? – спросил я
– Довелось. Но там немного другая война. Да и на передовой я там был всего несколько раз. И то, как репортер, а не солдат. Блокнот и фотоаппарат, а не винтовка…
– Ясно. Но все равно хоть как-то обстрелян.
Пригибаясь, к нам добрался дю Понт.
– Теперь я начинаю понимать, что такое окопная война, – француз опустился на патронный ящик.