– Что ты такое говоришь?
– Если Ахмад не идиот, а он не идиот, то подползавшие головорезы должны были лишь навязать нам рукопашную, позволив коннице беспрепятственно подойти к лагерю. Мы смешали его планы, вынудив пехоту атаковать раньше времени и без поддержки. А это значит, что сейчас на нас ударят основные силы…
– Мы отобьемся!
– Посмотри сколько у нас осталось патронов. И учти, что Ахмад привел сюда если не всех своих людей, то минимум три – четыре сотни.
– Но не может же все вот так кончиться!
– Извини за банальность, но ты собрался жить вечно, Хеммет?
– Проклятье… Я должен был кое-что сказать Ортенсии! Они же ее пощадят?
Я молча посмотрел ему в глаза.
– Скажи мне правду, Танкред!
– Есть шанс, что ее продадут в гарем нубийскому султану…
– Нет! Только не это!
– По крайней мере, она хотя бы останется жива. Поверь Хеммет, это само по себе уже большой плюс.
– Я не могу этого допустить, Танкред! Я должен быть с ней…
– Пока у нас еще остаются патроны для пулемета, ты будешь защищать ее здесь. Потом – делай, что считаешь нужным.
Через гребень дюн перевалила и потекла к нам живая река. Похоже, их было куда больше трех сотен.
Я снова взялся за затвор. Какой-то едва слышный посторонний звук достиг моего слуха. Мне отчего-то стало не по себе.
– Как же их много… – прошептал Хеммет, – но почему они так беспорядочно бегут в атаку?
Первый снаряд разорвался в нескольких сотнях метров от лагеря.
– Откуда у них пушки!!! – Синклер побледнел, – и что это за лязг?
Я не ответил. Я уже понял, что это за лязг и откуда шум моторов. И мне стало жутко… Я понимал, что этого не может быть, но мои глаза и уши настойчиво твердили обратное.