— Очумел? Зови дядькой Василием, как договорено, — шепнул Степан, подсаживаясь ближе к нему. — Василий Головня. Знаю тебя еще по Харькову. Имел свою лавку — скобяные изделия. Ты у меня с двенадцати лет работал мальчиком, забыл?
— Помню.
— То-то. И не рыпайся. План наш не вышел, да уж думаю: не к лучшему ли?
Они посидели молча. Потом прошлись, осматривая убежище. Доски обшивки кое-где погнили, грозя обрушиться.
— Давно, видно, дьякон себе приют этот готовил, — сказал Степан, — вот и пригодился.
Наверху послышались тяжелые шаги. Глухо хлопнула дверь. Потом заскрипела крышка подпола.
— Вылазь, — гукнул дьякон.
Они вылезли. Рядом с дьяконом стоял небольшой сухонький старикашка в чиновничьей шинели и треухе. Лицо старика было узкое, льстивое, с хитрыми слезящимися глазами, неотступно преследовавшими каждое движение пришельцев.
— Вот староста наш церковный — Аристарх Григорьевич Князев. А вас-то как величать?
— Василий, сын Петров Головня, — степенно ступив вперед, сказал Степан, — в прошлом содержатель лавки скобяных изделий. Ныне бездомный бродяга, — он вздохнул, — а этот заблудший вьюнош давний мой знакомец, в старые времена, до германской еще, в лавке у меня служил.
— А в новые-то времена никак в милиции? — чему-то возрадовался и засмеялся церковный староста. — Аль не так, дружок мой?
— Служил, — сказал Клешков, недружелюбно царапнув глазом старикашку, — а они отблагодарили. Лабаз невесть кто поджег, а меня под расстрел!
— Лабаз тот я поджег! — скромно глядя в пол, сказал Степан, — а мальчонка-то вспомнил мои к нему милости и дал мне сбежать.
— Так во-он что-о, — протянул с особенным вниманием, окидывая взглядом обоих, Князев, — так лабазы-то вы пожгли? А-яй-яй, ай-ай! Людям кормиться-то теперь нечем!
— Лабазы-то не мы пожгли, — досадливо поморщился Степан, — тут есть народ поголовастее, я последний амбарушко там подпалил, чтоб глаза не мозолил... А люди пущай теперь на большевиков думают.
— Анчихристов! — бахнул молчавший до этого дьякон. — Бусурман! Верно говоришь, болезный!
— Нашел болезного, — захихикал старик, — он поздоровее меня будет! Поздоровей, нет, Василий Петров?
— Не знаю, здоровьем не мерялся. — А что там, господа-граждане, на воле про нас слышно?
— Ищут, — сказал дьякон, как в бочку, — патрули ездют. По садам шарят.
— Да, уж если попадетесь, они вам ручки-ножки отвернут, — серьезно сказал Князев, разглаживая на макушке длинные редкие волосы. — Как вы думаете дневать-ночевать, братцы-разбойнички?
ebooksa