Мы задержали Давыденко. Этот угрюмоватый, нелюдимый на вид парень злобно буркнул:
— Я не был с Барабаном...
Дело принимало иной оборот. Барабан по-прежнему подтверждал свою версию. Но мне все больше казалось, что он говорит неискренне, и я еще тщательнее расспрашивал его. Почему, например, он не убежал от налетчиков, когда его оставили в машине?
— Думал, что следят они за мной, боялся...
— А где ты, связанный, лежал в машине?
— В кабине, вот тут...
Его заставили лечь в кабину. Другой шофер, севший за руль, стал переключать рычаги. Василий заохал: рычаги больно ударяли его то в спину, то в голову. Нет, долго так не пролежишь. Но что не сделает с человеком страх!
Вызвали врача, чтобы узнать, мог ли Василий потерять сознание от удара, который был ему нанесен. «Нет!» — твердо ответил врач. Выходит, Барабан врал. Снова допрос:
— Где бы были в ночь на восьмое?
Барабан и Давыденко опять стали путаться. Вопрос за вопросом — и «кудрявые», наконец, начали открываться. Да, это они седьмого августа вечером, выпив по пол-литра и прихватив с собой еще бутылку спиртного, решили ограбить магазин. Инициатором был Анатолий. Он первый ударил сторожа, а потом скомандовал Василию: «Души!» Барабан медвежьей хваткой схватил сторожа за горло... Экспертиза подтвердила, что смерть Подгорнова наступила в результате удушения.
— Вы свободны, — сказали мы Валентину Русько.
У мрачного, растерянного, словно побитого Валентина вспыхнули глаза. Он бросился ко мне, затряс мою руку. По его лицу покатились слезы: крепко пережил человек!
Наша машина в:новь помчалась в Даниловский район, где жили арестованные. Глаза слипаются, голова клонится на грудь. Третьи сутки в дороге, без сна. А каково нашему водителю Ястребову! Но не ропщет. Наоборот, когда попробовали подменить, даже обиделся: «Не надеетесь на меня, что ли?».
Главное нами сделано. Но чем больше улик, тем надежнее следствие и обвинение. Мы торопились найти вещи, украденные преступниками. Барабан сказал, что передал их жене. Но Нина Тонконогова (кстати, не зарегистрированная с ним) категорически заявила, что никаких вещей от мужа не получала и не видела. Мы предъявили ей записку Анатолия о том, чтобы она отдала вещи.
— Ничего у меня нет! Да и не мог Василий убить человека. Это наговор.
— Откуда вы его знаете? Вы и живете-то с ним всего два месяца... Учтите, за укрывательство судят, как за соучастие...
Женщина, наконец, поняла, что играет с огнем.
— Хорошо...
Услышав об аресте Василия, она испугалась и, боясь разоблачения, выбросила вещи в речку, причем в самое глубокое место.
Мы пришли к речке и, раздевшись, начали нырять. Вода была теплой, и вначале все шло отлично, вроде купания. А потом по телу побежали мурашки.