Только поймите меня правильно. Эту «мудрость» я тоже познал не сразу. В детстве, в юности наглотался детективов, во сне и наяву видел себя проницательным, сведущим, всезнающим. «Записки следователя» Льва Романовича Шейнина были моей любимейшей книгой. И в погоне за своей мечтой поступил в Саратовский юридический. Был следователем, был помощником прокурора Тракторозаводокого района, был оперуполномоченным ОБХСС, потом старшим следователем следственного отдела Управления охраны общественного порядка. И увлекался работой, и пугался. Бывали горькие сомнения, раздумья, иной раз, не буду скрывать, казалось, что зря избрал этот трудный путь. И только с годами пришло подлинное понимание особенностей нашего труда, его важности, его коллективности, своеобразной, если хотите, красоты отлично законченного следственного дела, меры своей ответственности перед людьми вообще и перед каждым человеком, чья судьба оказывалась в моих руках.
Откровенно говоря, я очень счастлив, что не разочаровался в своей профессии. Хотя вполне могло быть иначе. И мне прямо-таки больно становится, когда я вижу, как молодежь пичкают иллюзорными фантастическими образами современных Шерлоков Холмсов...
После этого «напутствия» мы не раз беседовали с Анатолием Васильевичем, и, хотя постепенно я в общем вынужден был согласиться с его оценкой труда следователя, все же есть в этой работе что-то особое, творческое, о, чем стоит просто и без прикрас рассказать.
Почему сорвалось свидание
— Сын? У меня сын? Спасибо...
Он бережно, словно живое существо, положил трубку на рычаг. Потом посмотрел на часы: скорее в магазин, выбрать подарок, а затем — в родильный дом. Он добьется, что его пропустят...
Неожиданно в дверь постучали.
— Да, — ответил он, досадуя на задержку.
Вошла женщина. Глаза у нее были заплаканы, голос прерывался.
— Присядьте.
Он немного знал эту женщину: врач, живет в том же районе, в прокуратуру которого он недавно получил назначение.
Он попытался успокоить ее, и тогда женщина заговорила, бессвязно, сбивчиво. Он понял одно: неизвестный совершил гнусное насилие над ее девятилетней дочерью.
«Убить мало», — подумал он. Но тут же одернул себя: «Твое дело найти. Ты хотел стать следователем, ты стал им, теперь докажи, на что способен».
...Уже вызвав по телефону оперативную группу работников милиции, он вспомнил, что так и не сумел ни повидать своего сына, ни поздравить жену... Что ж, такова эта новая служба: никогда нельзя заранее планировать свое время.
Он стал звонить в больницу, где находилась девочка.
— Очень... Очень прошу вас... — повторял он на доводы врача, что девочка еще очень слаба. — Пусть только покажет место! Она не выйдет из машины. Только покажет, и я ее сразу привезу.
...Когда девочку снова увезли в больницу, уже стемнело. Милицейский газик освещал фарами заснеженный овраг. Анатолий внимательно осмотрел каждый кустик, каждый клочок земли. Ничего, за что можно было бы зацепиться.
Волков упрямо сжал зубы: «Не поймаю, брошу эту работу, пойду юрисконсультом...»
— Поехали, ребята!
— А какие стихи ты знаешь?