Абих, только что поднявшийся с постели и не успевший еще одеться, пожал плечами и направился к умывальнику.
— Может быть, его задержали, — высказал предположение старик.
Гуго задумался.
— Трудно сказать. Надо спросить у Андрея, он, наверное, знает.
Поднялись наверх и разбудили Грязнова.
— Где Никита Родионович?
Андрей не сразу сообразил, почему его спрашивают об этом.
Потревоженный разговором, проснулся и Алим. Но едва лишь он пошевелился, пытаясь приподняться, как почувствовал боль в руке и вскрикнул.
— Что с тобой? — испугался Вагнер.
Грязнов рассказал о ночных приключениях.
Старик сокрушенно покачал головой.
— Надо осмотреть, — решительно заявил он и внимательно, как врач, принялся изучать рану. — Ничего особенного, — объявил он спокойно после осмотра, — рана неопасная. Однако, меры предосторожности принять надо.
Он спустился вниз и через несколько минут вернулся с бинтом, иодом и теплой водой. Обмыл руку, смазал рану иодной настойкой и наложил бинт. Кроме того, он заставил Алима принять какие-то таблетки.
В связи с болезнью Ризаматова решено было пить кофе наверху. Но, прежде чем приняться за еду, старик задал все тот же тревоживший его вопрос: куда девался Ожогин?
Андрей считал тревогу Вагнера беспричинной — Ожогин мог пойти в центр города, чтобы разведать обстановку. Возможно, он встретил кого-нибудь, заговорился. К обеду он наверняка вернется.
Абих согласился с Грязновым. Друзья принялись расспрашивать Андрея о том, что произошло ночью.
Грязнов рассказал все как было и не скрыл своего недовольства решением Ожогина вернуться назад.
Абих поддержал его точку зрения, а Вагнер возразил:
— Я был сторонником вашего плана, но сейчас вижу, что он неосуществим. Война заканчивается, постепенно удастся установить связь с Россией, и вы вернетесь домой...
В тоне Вагнера чувствовалось удовлетворение тем, что друзья вернулись. Ему хотелось быть с ними в самые решающие дни, когда падет Гитлер и начнется новая жизнь. Присутствие друзей ободряло старого архитектора. Вчера, когда они ушли из города, Вагнер почувствовал себя одиноким, брошенным. А сейчас, в кругу друзей, старик снова был полон энергии.