Драйверы

Понять его можно — ситуация не для слабонервных: ночь, заснеженная лесная дорога, яркий свет фар по вековым елям… Но мы-то с Бобом совершенно точно знаем, что двигаемся в гости к Логинову, а Ахмет… Он же — ни сном, ни духом. Да еще взрывы-пожары эти на дороге позади нас.

— Витя, куда мы едем? — спросил он меня.

— В Ленинград, в Ленинград… Вернее — в Санкт-Петербург. Сейчас только заедем на часок в гости к одному хорошему человеку…

— Нет. Не надо туда ехать. Время теряем. Нас люди будут ждать. Мы так не договаривались.

Это, конечно, не было истерикой, но мне показалось, что напряженка в его голосе была предельная. Еще чуть — и сорвется.

— Борис, поворачивай, поехали назад, — в голосе Ахмета послышались командирские нотки. Сталь, металл.

Это — уже лучше, значит, владеет собой товарищ. Ну что же, он по-своему прав — за груз вся ответственность на нем. И потом, он ведь не знает, кто такой Гена, куда едем, зачем? Встретились на дороге, как будто специально сговорились, и в лес дремучий. На его месте я бы уже выскочил из кабины и скачками по сугробам мотал бы отсюда.

— Послушай, Ахмет, — сказал Борька, сосредоточенно вращая баранку, — ничего плохого не будет. Честное слово. Понимаешь, мы вот прямо сейчас, случайно — понимаешь, случайно! — встретили одного своего старого друга. Вот хочешь — верь, хочешь — не верь. Но все же лучше бы тебе поверить. Точно говорю. Ну не будем мы тебя убивать и железяки твои тырить не станем! Чем хочешь поклянусь. Здоровьем президента… А если и потеряем час-другой, так на трассе потом нагоним. Видел, на какой скорости Борис Евгеньич умеет ездить? Да и Виктор Сергеич за рулем не плох. Вот так, дорогой. И потом — не бандиты же мы… Водку твою, вон, как четко доставили: р-раз, и в глаз. Думаешь, мы у тебя деньги отнимем? Таки тоже нет. Для этого и в лес ехать не надо. Ну, друг у нас здесь служит. Понимаешь? Он — военный, командир части, а не бандит.

— Бандит, не бандит… Автомат у вас есть, в лес зачем-то едем. Друг — командир. Я несколько раз по этой дороге в Мурманск и обратно ездил, и никто, понимаешь, ни разу не нападал… А с вами уже два раза.

— Ну, не два, а один. С чего ты решил, что второй раз на нас кто-то напал? Рвануло сзади?.. Эка невидаль. Ты думаешь, только у вас в горах воюют? А на снежных северных равнинах тишь да гладь? Ошибаисси, дружок — у нас тоже, случается, постреливают. Шалят горячие русские парни. Ладно, потерпи. Все равно на этой лесной дорожке нам с платформой на плече «КамАЗ» не развернуть. Ведь ты же не хочешь, чтобы мы контейнер с твоими железяками уронили?

— Зачем вообще сюда ехал? Куда сейчас едешь?

— Зачем, куда?.. Да мы и сами толком не знаем, куда едем. Говорю же — случайно друга встретили, — Борька начинал раздражаться. — Вот ты в горах своих если случайно друга встретишь и он тебя в гости позовет — неужели откажешься?

— Боря, ты, наверное, меня совсем ишаком считаешь? Случайно, друга, в горах… Нашел горца… Я что, по-твоему, только вчера с дерева слез, а? Вот ты сколько языков знаешь?

На этот бестактный вопрос принципиальный Борька не стал отвечать.

— А я, — сказал Ахмет, — четыре.

— Какие? — попытался я увести его от темы.

— Английский, фарси, пушту и русский…

— Ну, кто же фарси не знает, — протянул Боб и что-то сказал Ахмету не по-нашему. Ахмет ему ответил примерно теми же словами, абсолютно непонятными для меня.

Издеваются, гады! Я знал, что в юности Борька три года отучился именно на восточном факультете филфака, пока его не выгнали. Значит, что-то осталось в башке его непутевой, раз с Ахметом так вот непринужденно спикает.

— А по поводу русского, — сказал Боб, опять перйдя на нашу родную речь, — так это просто смешно… Не помню кто — наверное, поэт какой-нибудь — сказал, что вот он бы, то есть поэт этот, выучил русский только за то, что на нем сам дедушка Ленин разговаривал.