Драйверы

— Едем, Витя. Хоть сейчас.

— Э-э-э… — сказал Ахмет. — Зачем сейчас? Завтра утром надо ехать.

— Утром, так утром, — согласился Боб. — А кто экспедитором в кабине будет, ты?

— Может, я, может, не я, — ушел от вопроса Ахмет.

Понятно… Вернее — ничего не понятно, кроме того, что неплохо бы с этого парня денег сразу снять. А то завтра проявится какой-нибудь неизвестный хмырь, который о нашем «финансовом соглашении» с Ахметом и не знает ничего. В конце маршрута выдаст по «стошке», — и чао-какао. Убивать его потом, что ли?

Я предельно тактично намекнул маленькому Ахмету насчет аванса — мол, не плохо бы… На что эта жадина-говядина совершенно по-хамски пообещала аванс, но… только завтра. Зато четыреста. Баксов.

Ну и ладно — завтра, так завтра. Потерпим. Если не обманет, конечно.

На том с тщедушным усатеньким Ахметом и расстались. Мы с Бобом доехали на метро до «Техноложки», обговорили по пути то да се и разбежались по домам, делиться радостью с женами и детьми и ждать наступления светлого завтра.

И не сказал я Борьке о том, что всучил вчера маленькому Ахмету не совсем ту краснокожую книжицу, и еще кое о чем не сказал — о Гене Логинове, например. Зачем человеку раньше времени психику травмировать? Потом, при случае, обязательно расскажу, поделюсь сокровенным, а сейчас…

Да все равно ведь, решили ехать!

* * *

В материальном мире, точнее — в мире вещей, созданных умом и руками людей, существует очень много довольно странных предметов. Таких, например, как глюковина. Что за штука такая, никто точно не знает, но говорят — есть. И в определенных кругах пользуется устойчивым спросом.

А еще существуют стреляющие авторучки, чемоданы с двойным дном, фотоаппараты в пуговицах. И тоже пользуются спросом в определенных кругах…

Однако можно утверждать с большой долей уверенности, что чем необычнее и страннее предмет, тем ближе его предназначение для целей секретных, часто незаконных, а иногда и преступных. Правда, к глюковинам это не относится — поскольку никто не знает, на что они похожи и для чего они вообще…

Внешне контейнеры были совершенно непохожи на контейнеры. Они походили на грязные с неровными краями и выбоинами медные болванки. Обычные, довольно крупные куски меди, точнее — медного лома. То ли детали какой-то электрической машины, то ли просто непонятные обломки сложного механизма, каких много можно встретить на электростанциях, а также на суперсовременных кораблях и подводных лодках. С одного конца все они были довольно ровными, но с целью маскировки обязательно со следами спила или другого механического воздействия. С другого конца у каждой медной болванки имелось либо сквозное отверстие, либо какая-нибудь петля-проушина для того, чтобы за нее можно было надежно зацепить гак. Длина болванок-контейнеров — около метра, диаметр, или толщина — около сорока сантиметров… Контейнеры не всегда были цилиндрической формы — иногда попадались и прямоугольные в виде призмы.

Ну, обломки, одним словом, вторсырье. Вполне лакомый кусок для сборщиков металлолома, вот только вес…

Тяжеловаты они были для своего медного объема. Архимед бы сильно удивился. Обычная медь столько не весит. Если бы эти «медные чушки» были действительно медными, их вес не превышал бы двухсот пятидесяти — трехсот килограммов. Но в том-то и дело, что куски металлолома были медными только снаружи.

Специальные контейнеры для транспортировки оружейного «плутония-239» получились довольно удачными. Над разработкой и мелкосерийным производством этого типа изделий на славу потрудилась группа украинских инженеров и ученых-физиков в одной из прежде секретных, а ныне глубоко конверсированной и предельно акционированной лаборатории. Трудились ребята в «самостийной» день и ночь более двух месяцев и выдали вещь достойную.

Учитывая высокую квалификацию специалистов, их оснащенность необходимым оборудованием и материалами, изделия, вышедшие из стен лаборатории, вполне соответствовали требованиям заказчика, некой туристической фирмы, обосновавшейся то ли в Сингапуре, то ли в Панаме…

Основную часть контейнера составлял цилиндр из особого сверхпрочного и жаростойкого титанового сплава, заключенного в декоративную медную оболочку, толщина стенок которой не превышала одного сантиметра. Внутрь титанового цилиндра, наподобие «матрешки», был вставлен еще один цилиндр — свинцовый. Пространство в три с половиной миллиметра между стенками свинцового и титанового цилиндров заполнялось атермическим составом — специальной пористой керамикой, защищающей содержимое контейнера как от перепадов температуры, так и от любого термического воздействия, до трех тысяч градусов по Цельсию. Кроме того — спецкерамика обладала и еще одним замечательным свойством — поглощала и частично рассеивала лучевую энергию. Следующие компоненты контейнера-«матрешки» — три абсолютно одинаковые толстостенные металлические капсулы, изготовленные из особого вольфрамо-рениевого сплава и покрытые снаружи слоем хрома, оборачивались несколькими слоями специальной синтетической ткани, своими характеристиками мало уступающей знаменитому «кевлару», а по некоторым параметрам и превосходящей его, и одна за другой вкладывались в основной цилиндр. Контейнер и каждая капсула плотно закрывались специальными винтовыми крышками с системой сальников-уплотнителей. Вот такая сложная конструкция.

А внешне — кусок медного дерьма…