Драйверы

Ливанская или сингапурская туристическая фирма-заказчик через посредников — очень солидных господ, у которых на холеных лицах отражалось их капээсэсное и кагэбэшное прошлое — расплатилась с изготовителями «зеленой» наличкой, долларами. Вместе с посредниками прибыли грузовые машины, и товар — сорок контейнеров-«матрешек» — был вывезен за пределы лаборатории. Дальнейшая судьба изделий украинским производителям была неизвестна да и неинтересна…

В другой лаборатории, расположенной отнюдь не в Панаме, куда заказчик — не сам разумеется, а опять же при помощи посредников — переадресовал контейнеры, в каждую из внутренних металлических капсул закладывали еще одну, стандартную свинцовую капсулу, содержащую по килограмму, вернее — чуть меньше килограмма, очень дорогого и чрезвычайно опасного серебристого металла — «плутония-239», насыщенного для большей фазовой устойчивости редкоземельным элементом — галлием. Правда, плутоний в свинцовых стандартных капсулах был не серебристого, а золотистого цвета, поскольку каждый диск этого сильно активного вещества — а он хранился в свинцовых капсулах именно в виде дисков — был плакирован золотом самой высокой пробы.

В этой лаборатории закладка вещества и закрытие контейнера-«матрешки» осуществлялись на специальной установке. Эта установка представляла собой герметически закрытый стеклянный купол с системой дистанционных манипуляторов. Из-под купола мощными вакуумными насосами вначале выкачивался воздух, а затем туда под давлением в три атмосферы нагнетался инертный газ криптон, поскольку находящееся в трех капсулах вещество не должно было контактировать с кислородом воздуха. Предполагалось, что открывать контейнер и извлекать его содержимое будут в аналогичных условиях.

После того, как контейнер намертво закрывался, в стенах той же лаборатории на него наносился «камуфляж»: волосяной шов на верхней торцевой крышке контейнера, различимый только в сильную лупу, дополнительно проваривался специальной горелкой; на медную поверхность контейнера наносились мазки краски, грязь, выбоины и следы сильного окисления. В общем, контейнеру придавался весьма непрезентабельный облик.

Разумеется, «фонили» контейнеры, не без этого, но вполне безопасно — около сорока пяти-шестидесяти микрорентген в час, не больше. Основной поток радиации плотно вяз в многослойном сандвиче свинцово-титанового экрана корпуса.

В одном из неказистых сооружений — полуразвалившемся бетонном бараке времен освоения товарищем Ферсманом природных богатств Кольского полуострова, расположенном в нескольких километрах от территории станции — некими умельцами из числа персонала Кольской станции была оборудована полукустарная лаборатория по упаковке в спецконтейнеры краденого «плутония-239», или оружейного плутония, или двести тридцать девятого.

Украсть некоторое количество тяжелого серебристого металла со специального склада — для специалистов-ядерщиков не было неразрешимой проблемой. Тем более, что учет наработанного материала в последние годы велся на станции не очень-то скрупулезно.

Преступная группа, занимавшаяся воровством оружейного плутония из хранилища, как ни странно, состояла всего только из троих человек: двоих физиков-ядерщиков и одного инженера — сотрудника хранилища. Разумеется, они не афишировали свой бизнес, но особо и не конспирировались. Кое-кто из персонала станции — не из охраны и не из администрации, разумеется — помогал им тем или иным способом, и они, не жадничая, щедро расплачивались с такими помощниками. Кое-кто искренне завидовал им. Некоторые презирали, но никто на них не донес, не стуканул… Это факт.

Из блока спецхранилища «двести тридцать девятый» похитители выносили в небольших герметичных свинцовых капсулах, в которых он и хранился на глубине шести метров в металло-бетонных ячейках склада. Затем в эти ячейки, на место изъятых контейнеров, чтобы не вызвать подозрения, вставляли точно такие же свинцовые муляжи — «куклы» — пустые капсулы, заполненные обычным свинцом.

В дальнейшем на легковой машине одного из подельников, украденный материал доставлялся к месту «расфасовки», где в кустарной, но солидно оборудованной лаборатории и готовился для дальнейшей транспортировке. Затем плутоний, после расчета, как товар из магазина, вывозился клиентами-покупателями.

Дальнейший путь контейнеров нисколько не интересовал двоих физиков-ядерщиков и инженера. Им за каждую упакованную капсулу клиенты-заказчики платили по десять тысяч долларов. А в транспортный контейнер входили ровно три стандартные плутониевые капсулы. Таким образом, физики-энтузиасты с каждого подготовленного транспортного контейнера-«матрешки» получали по тридцать тысяч американских долларов.

Глава семнадцатая

«У попа была собака,

Он ее любил…»

Заметки очевидца

Вернулся я домой поздно — около девяти часов. Лида и дети уже поужинали и занимались какими-то домашними делами. Я на кухне разогрел себе на сковороде картошки с котлетами, добавил пару ложек майонезу, плотно поел и решил ничего Лидуське по поводу своих рефлексий и смутных сомнений относительно этого «водочного» рейса не говорить. Да и не было у меня каких-то очень уж особых рефлексий. Ну — водка, ну — таджики, ну — Гена… Фигня все это. Если реально, без психоза смотреть — халтура и халтура, мало ли…

Прокатимся с Борькой туда-обратно, и дело — в шляпе, а деньги — в кармане. По четыре сотни каждому. Ну, а логиновские «наставления» меня не очень-то касались. Хотя, в определенной степени, и любопытно было — чего там мой полковник захимичивает?

В общем, рассказал жене вкратце о предстоящей работе: работа как работа — рейс. Собрал дорожную сумку и хотел уже завалиться спать. По принципу: утро вечера мудренее, но не тут-то было. Лидуся начала психовать: «Ах, не нравится мне это; ах, не нравится мне то…». Не было печали! Я тоже слегка завелся, поскольку жена, в общем-то, отразила мои смутные сомнения. Но! Я — это я! И нефиг тут…

— Ну, что тебе не нравится? Давай конкретно!

— Вить, я не знаю, но как-то на душе не совсем спокойно.

Вот ведь народ — женщины! Ведь я ей ни слова, ни полслова не сказал, и намеком не показал, а «не нравится». Интуиция у них, однако, как у кошек.