— Укажите!
Кулашвили повернулся к залу и указательным пальцем правой руки решительно указал на последние ряды.
Бусыло показалось, будто этот палец вытянулся и уперся ему в грудь, продавливает ее, протыкает насквозь. Дерзко вырезанные ноздри Бусыло дернулись. Он схватился за бородку, отводя глаза и надеясь, что чаша сия минует его.
— Бусыло, Бронислав Бусыло. Помощник машиниста.
Бусыло, держась за бородку, ссутулясь, безропотно покинул зал, опустив глаза и стараясь ни на кого не глядеть.
— Белов, Лука Белов, машинист.
Лука хотел подняться, но неведомая сила вдавила его в стул. Он выпил сегодня изрядно, как и всегда. Но дело было не только в выпитом.
— Лука Белов находится в зале или нет? — спросил судья.
— Да вот он, в восьмом ряду, — указал Кулашвили.
Лисьи глазки метнулись из стороны в сторону. Он стремительно рванулся к выходу, и публика успела увидеть лишь его широченную спину и косолапые ноги. Дверь не успела захлопнуться, как вслед за ним выскочил Лев Зернов.
— Так, — вслед ему бросил Кулашвили, — всех поймаем, у них ничего не выйдет!
Захотелось рассказать, как официант из ресторана сообщил о встрече Крюкина с иностранцем. И что иностранец по-русски вроде бы не понимал, а когда официант представил ему счет, сказал: «Ого, дороговато!» — и тщательно проверил счет. Хотелось сказать, что сегодня утром на вокзале некий гражданин предложил грузчику сто рублей, лишь бы тот в кармане пронес сверток. И грузчик отказался. Хотел сказать, как пионеры помогли задержать опасного нарушителя. Хотелось крикнуть, сколько опасной литературы благодаря простым людям и таможенникам оседает, как на фильтре, на самой границе! Перед глазами потянулись вредные книжонки, для маскировки прикрытые невинными обложками.
И вот эти, кого сейчас выводят, они тоже таят в себе чуждую нам душу!
С новой силой сказал Кулашвили:
— Зернов покинул зал. А теперь… теперь… Прошу вывести, — он указал на повара. Тот, не ожидая, шевеля губами, встал и, понурясь, вышел. За ним потянулся и его приятель с шишкой на затылке.
— Эдик Крюкин, не нагибайся. Встань и выйди из зала, — повелительно сказал Кулашвили.
В зале издевательски захохотали.
Красный до шеи Эдик прошел, подняв голову, и, выходя уже, обернулся свирепо на Михаила. Но тот указывал на Липу:
— Проводница Олимпиада Федоровна Белова!
— Нахал необразованный! — огрызнулась она и, высоко неся свою прическу, неторопливо вышла, вызывающе покачивая бедрами и всем своим видом давая понять, что ее оговорили, но ей пачкаться с этими людьми недосуг. Но прежде чем переступить порог, она обернулась и с презрением прошлась взглядом по судье, по пограничникам, по таможенникам.
ebooksa