Храброе сердце

Эм бросается на колени у её ног.

— Как ты это делаешь? — спрашивает она. — Можешь показать мне?

— Эмми, оставь её в покое, — прошу я.

— Всё нормально. — Ауриэль улыбаетца ей. — Когда мне было восемь лет, — рассказывает она. — Я играла сама по себе в лесу, когда услышала музыку. Пели голоса, вроде как переливались в воздухе. Я последовала за ними, штобы разобратца што к чему. Солнце, его свет был так ослепителен и музыка шла прямо от туда, из света. Это пение шло прямо оттуда. Я вышла из тени деревьев на свет и музыка...и мой дух отправился в путешествие. Я была без сознания несколько дней, моя семья позаботилась о моем теле, они присматривали за ним, покудава мой дух витал где-то в другом месте. Меня вернул мой дед, Намид. Он и стал моим учителем. Он умер прошлой зимой. Мне его очень не хватает.

— Обучишь меня? — спрашивает Эмми.

Ауриэль качает головой.

— Сначала, ты должна услышать зов и оказатца достаточно храброй, штобы следовать ему, — говорит она. — А вот после этого, придет к тебе учитель.

— Я буду слушать очень внимательно, — говорит Эмми.

Ауриэль глядит на меня.

— Ты истощена, — говорит она. — Мы поедим, а потом тебе бы надо немного поспать. Мы с тобой начнем утром.

Она раздает нам жестянки с жидким супом. Эмми, Траккер и Неро скорее-скорее стремятца заполнить свои желудки. Когда я беру свою порцию, Ауриэль прикасаетца к моей руке. И новорит шепотом: — Глухой паренек. Будь повнимательнее, Саба, он влюблен в тебя.

Мы с Лью лежим на спине на берегу Серебряного озера. Нам по восемь лет. Па и Ма лежат между нами. У Ма круглый живот иза ребенка, который растет внутри нее. Это теплая летняя ночь. Мы все смотрим на звезды.

— Расскажи нам, Па, — просит Лью.

— Да, Па, — вторю брату. — Расскажи нам еще раз.

— Не сегодня, — говорит он.

— Ну, же, Вилльям, давай, — говорит Ма. — Знаешь ведь, как они любят слушать.

Он поворачивает голову и они улыбаютца друг другу. Эта тайная улыбка всегда возникает между ними двумя. Это заставляет все внутри меня радоватца. Он берет ее за руку и целует.

— Ну, — говорит он, — все решено. Все неизменно. Жизни всех тех, кто когда-либо были рождены.

— Жизни все тех, которые еще ждут, штобы родится, — говорит Ма, кладя руку на свой живот.