— Дядя Андрей, а вы? — спросил Иван.
— Я останусь. Не дело отсиживаться в комнате. Жив буду — увидимся, — отстреливаясь от врага и не глядя на Ивана, сказал дядя Андрей.
Под покровом ночи Цыганков и Покровский добрались до берега. В степи все еще шла перестрелка. Не придется, видно, больше свидеться ни с дядей Андреем, ни с Василием.
— Давай, Ваня, плыви. Я за тобой.
Иван тихо, без единого всплеска вошел в воду, поплыл.
НЕ СКЛОНИВ ГОЛОВЫ
Егора ранили у самой воды. Фашисты схватили его и привезли в Калач. Больше никого не удалось им поймать: кое-кто убежал, а многие погибли в степи. Наутро Егора привели в комендатуру.
— Кто еще был с тобой?
Егор молчал.
— Э, молодой человек, напрасно скрываешь. Советую все рассказать — и пойдешь домой. Так кто же?
— Никого. Я один.
— Один? Вот это здорово. И проволоку перерезал, и у ворот стрельбу открыл, и пленным оружие передал. Ну? Будешь говорить?
Егор молчал.
— Расшевелите его, — приказал комендант.
Егора отвели в камеру. Не успела закрыться дверь, как сильный удар в лицо свалил его. И тут же два здоровенных фашиста навалились на мальчишку и начали его избивать. Сначала Егор пытался увертываться от ударов, закрывая лицо руками. Стонал от страшной боли. Наконец потерял сознание.
Потом гитлеровцы лили на него воду ведрами, дожидаясь, пока он придет в себя и откроет глаза. Как только увидели, что парень шевелится, опять приступили к нему:
— Будешь говорить?
Егор молчал.
— Будешь?
Удар сапогом в лицо.