Храм

— Отец рассказывал, что это называется «породниться с мерцалом» и что именно этого боятся нужно пуще ночных тварей.

Парень с опаской поглядел на свои руки, минуту назад державшие добычу.

— Угу, — неопределенно ответил Орех.

Едва слышно скрипнув, открылась металлическая дверца.

— Будем ждать утра, — заявил Ведун. – Это был достойный улов, можем ожидать богатой награды. От всех нас, простых жителей Дома, я…

— Не забудь только, кто бирюльки на себе притащил, — напомнил Орех.

— Конечно! – всплеснул руками Ведун. – Я отберу для вас лучшее…

— Нет! – резко прервал того Орех. – Охотники всегда берут, что им причитается. Сами! Никто нам не указ, что брать, а что нет. Никогда мы не жадничали, лишнего у общины не возьмем, за что и уважают.

Ведун хотел было возразить, но поостерегся. Орех человек на расправу скорый, еще в зубы даст. Посему несостоявшийся благодетель лишь коротко кивнул и, широко шагая, заспешил по коридору. Решил, видать, закончить прерванный ужин.

— Зачем ты так? – с укором спросил Свист. – Старается человек, ему ведь сейчас нелегко.

— Всем нам нелегко без Отца, но Ведун должен знать свое место.

Охотник не стал развивать тему, ему очень хотелось нормально поужинать после недели ходьбы по лесу. Но трое добытчиков прямо у входа в столовый зал были перехвачены Пластуном.

Пластун, охотник небольшого роста, едва по плечо невысокому Свисту, имел несколько раскосые глаза, приплюснутый широкий нос и носил редкую, седеющую бороду. Одежду он шил себе сам, щеголяя в грязно–зеленом халате и меховой шапке. Только сапоги имел как у всех. На плече малорослого охотника покоилась такая же винтовка как у Свиста, только новее, да еще с черной трубкой прицельного окуляра.

— Свист! – Пластун приветливо улыбнулся, обнажив кривые, желтые зубы.

Пока Свист обменивался приветствиями с узкоглазым Пластуном, Орех фыркнул и, не останавливаясь, прошел к пустеющим столам. Между ними была старая неприязнь, причины которой никто уже не помнил. Споры вспыхивали буквально по любому поводу: как путать след, в какой норе суше, какой ручей скоро разольется. Аргументы быстро кончались. В гневе Орех называл Пластуна непонятным словом «чурка», а тот в ответ клеймил того еще более странным словом – «жлоб». Видать друг дружку они понимали хорошо, так как после очередной перепалки еще долго ходили кислые и надутые.

— Как твоя охота? – по–отечески осведомился Пластун.

— Да никак, — сокрушенно покачал головой Свист. – Не добрался я куда хотел.

— Ну и пропасть с ним! – весело сказал Пластун. – Идем‑ка, перекусишь, я тут для тебя припас немного.

Они сидели в коморке Пластуна, единственном жилом помещении, в котором имелись окна. Остальные жители Дома не любили ночь и старались спрятаться от нее поглубже. В комнате царил полумрак – солнце давно скрылось за горами, свет давал лишь масляный светильничек, стоявший на полу. Немилосердно коптящий, огонек играл тенями двух мужчин устроившихся по обе стороны колченогого столика.

Где‑то далеко, в гуще темного леса, раздался утробный вой. Тот самый, что слышал Свист, когда бежал к норе. Тяжелой волной рокот прокатился над черными кронами и рухнул в пропасть. Свист поежился. Он сидел спиной к окну, избегая смотреть в темное небо за ним.