Храм

Охотник проследил, куда указывал его наставник. Но обнаружил лишь ряд темных окно под сводом потолка.

— Что там было? – Свист испуганно озирался.

Обессиливающий страх норовил усадить его на пол, вырвать оружие из дрожащих пальцев.

— Уходим. Быстро! – Пластун потянул напарника к выходу. Ноги того не слушались, он несколько раз чуть не упал.

Добравшись до коридора, ведущего в зал, где они первый раз нашли злосчастное мерцало, Пластун поднял лампу повыше, старясь подсветить путь. Тут же что‑то темное ринулось обратно в глубокую тень.

По залам Запретного Дворца разнесся протяжный, утробный вой. Звук, который не раз слышали охотники сразу после заката – голос ночи.

В отличие от других звуков, этот зов разнесся по пирамиде с потрясающим проворством.

Тело вновь слушалось Свиста и он, обгоняя Пластуна, понесся по направлению к выходу. Молодой и легконогий охотник быстро оторвался от медлительного учителя, на короткий миг, оказавшись в темноте. Что‑то пронеслось перед глазами. Что‑то еще более темное, нежели мрак подземелья.

Обжигающая боль была последним что он запомнил.

17

Он вдохнул свежий, пахнущий чем‑то терпким воздух и сладко потянулся. Сквозь веки был виден мягкий солнечный свет, заливавший все вокруг. Ему было хорошо и уютно.

Тянущая боль в плече тут же выдернула его из блаженной дремы.

Свист сел на кровати, огляделся, инстинктивно прикрывая левой рукой раненое место. Он находился в комнате Звездочета, в которой обычно принимали больных или раненых – тут он бывал не раз. За распахнутыми окнами стояло погожее утро, куда‑то на запад уходили тяжелые тучи, оставив по себе прохладу ночного ливня.

Поодаль, в своей постели, залихватски храпела Гроза. Рядом с кроватью в плетеном кресле, уронив усатую голову на грудь, мирно спал Орех.

Свист успел умилиться трогательной заботе о нем старшего товарища, и даже проникнуться искренней благодарностью, но потом подумал, что старый лис, всего на всего, хотел первым выудить из Свиста все, что можно. Видать, рассказ Пластуна не сильно его устроил.

В том, что узкоглазый наставник жив, Свист не сомневался – иначе каким образом он бы оказался в лекарской палате, живым и почти невредимым.

Кстати, о повреждениях.

Свист осмотрел перевязанное плечо. Следов крови не было видно, рука двигалась нормально, пускай и ощутимо побаливала. Значит, кости целы.

Свист чувствовал острую необходимость посетить уборную. Он спустил волосатые ноги с кровати, пытаясь нашарить босыми ступнями хоть какую‑нибудь обувь.

— Проснулся, — прошептали над ухом.