— Он… его больше нет с нами — тихо ответила женщина.
Свист хотел было утешить женщину, но не смог найти правильных слов и просто вышел.
— А что случилось‑то? – спросил он Ореха.
Усач заскрипел зубами, будто совсем не хотел отвечать.
— Все равно узнаешь, — махнул он рукой. – Старик умер у твоей постели. Когда морда эта косоглазая тебя притащила, ты был едва живой – кожа синюшная, губы в пене и глаза уже закатились. Никто, даже я, не верил, что выкарабкаешься, но Звездочет выполз из своей спальни и неожиданно яростно на нас набросился, выгнал всех в коридор и сам что‑то там с тобой творил. А когда утром Гроза решилась тебя проведать, то нашла его мертвым, лежащим рядом с тобой, ну а ты с того дня на поправку пошел.
Свиста снова качнуло так, что Ореху пришлось мигом подхватить товарища.
— Люди говорят, что старик за тебя жизнь отдал. Только ты не обращай внимания, он и так собирался уходить, Звездочет наш.
Свист ничего не ответил.
Орех довел раненного до его каморки, а потом сбегал за постной похлебкой и большим куском хлеба, принес ушат с водой и старое ведро, что обычно использовалось больными в качестве уборной.
— А еще вот, — он протянул завернутый в блестящую фольгу пакет. – Это шоколад называется, вчера только обменяли.
Свист развернул хрустящую обвертку и понюхал черную как смоль плитку.
— Спасибо.
— И главное, — с видимым удовольствием и гордостью, Орех вытащил что‑то из большого кармана, на боку своего жилета.
В широкой ладони поместилось три круглых, сочного красного цвета, плода.
— Помидоры. Наши! Мы их вырастили. Попробуй, каковы на вкус плоды труда человека, а не подачки неизвестно кого.
Свист вытер помидор о рукав рубашки и надкусил. Съев угощение почти полностью, он пришел к выводу, что выращенное Орехом ничуть не вкуснее того, что прибывало после обмена мерцал. Разве только лазать по душным развалинам ради этих помидоров не приходилось – всех делов‑то, неторопливо в земле ковыряться.
Орех направился к выходу.
— Ладно, я еще зайду. Отдыхай.
Свист остался один, доедать завтрак и придаваться размышлениям. С последним дело не заладилось, и он вскоре уснул, спокойно и без снов, как в норе.
Разбудил его негромкая музыка. Он открыл глаза и увидел сидящего на полу Пластуна, тот дул в деревянную трубочку, зажимая пальцами просверленные в ее боку отверстия.