Климов снова ехал в Петрозаводск, хотя лет десять назад поклялся себе, что нога его больше на ступит на эту землю. В ночь приезда, когда он уже оделся, сдал постель и томился в двусмысленном ожидании, сосед рассказал ему историю о Живой Хижине.
Они почти двое суток делили полупустое купе, не обменявшись за это время и сотней ничего не значащих фраз. Точнее, Климов все время ловил на себе его испытующий взгляд, видел, что тот прямо-таки изнывает от потребности излить душу. Только у Климова не было ни сил, ни желания ввязываться в монотонную вагонную беседу. Да и не был ему симпатичен этот человек. И вот теперь тот все-таки не выдержал:
— Вы в Петрозаводск домой или в командировку?
— Домой.
— Давно не были?
— Да уж лет десять, наверное. А что, заметно?
— Нервничаете.
— На это, — улыбнулся Климов натянуто, — есть свои особые причины.
В глазах соседа промелькнул испуг. Похоже, тот подумал, что Климов хочет перехватить инициативу. И он, перебив, начал уводить разговор в сторону. Климову было смешно следить за этими потугами — навязываться случайному попутчику в соболтатели было не в его правилах. А сосед заметив, что Климов начинает все чаще и чаще отмалчиваться, взял быка за рога:
— Вы извините! Создается впечатление, будто я навеливаюсь вам со своим рассказом, — он заискивающе улыбнулся, — но ведь недаром же считается, что железнодорожные пассажиры особенно болтливы…
Его манера выражаться, неуместная аляповатость фраз нагоняли на Климова уныние.
— Я слишком долго молчал, а до этого — слишком много говорил. И мне не верили. Вы, наверное, не представляете себе, как это страшно, когда НИКТО не верит. Особенно, когда на тебе висит подозрение в убийстве… Ложное, не доказанное, но — подозрение… Вы, случайно, не юрист?
— Нет. Инженер-строитель, — соврал Климов.
— А я вот юрист. Был.
«Ну, конечно, он — юрист, физик из ящика, Штирлиц на отдыхе. А его младшая сестренка замужем за Винни-Пухом! Все они такие, эти попутчики…»
А сосед уже завелся и не остановить его, хоть за уши тягачом оттягивай:
— Мне не хотелось бы вам казаться трепачом или фантазером в манере Калло и Гофмана…
«Глядите, люди добрые, какие мы образованные — романтиков поминаем!» — подумал Климов.
— …Но то, о чем я хочу вам рассказать, просто жжет меня изнутри. Вас мой рассказ ни к чему не обязывает, а меня вы очень обяжете, если согласитесь выслушать!