— Понимаете, лично я убежден… Ну убежден, может, слишком сильно сказано… Так вот, я надеюсь, что это сделал кто-то не из нашей группы. Издалека выстрелили, со стороны. Не знаю откуда, но не наши.
— Не исключено, — прогуливаясь, они уже дошли до середины деревеньки, и Герасим, когда они оказались под освещенным окном, резко спросил:
— Роберт Иванович, а что вы делали в день накануне убийства в капустинской гостинице?
Но Карабанов лишь пожал плечами:
— Зашел газеты купить. Это здесь единственное место, где можно купить свежие газеты.
— А с каким приятелем встретил вас там Гурьев?
— Я не совсем понял, это — допрос?
— Да нет, у меня есть к вам несколько вопросов, совсем мало, даже не стоит ради них приглашать вас к себе. Вот я и пользуюсь случаем. Вы против?
— Вечер уж больно хорош. Но я вполне готов удовлетворить ваше любопытство. Спрашивайте.
— Я уже спросил.
— Ах да. Приятель. Дело в том, что это был вовсе не мой приятель. Захожу в буфет — я еще сигареты покупал — у стойки стоит мужчина. Долго на меня смотрел, потом говорит:
— Чепраков?
Я ему объяснил, что вообще-то я — Карабанов, но в «Династии» я играл директора Чепракова. Этот товарищ сказал мне несколько приятных слов, и мы вместе с ним вышли. На улице расстались.
— А где Гурьев был?
— В зале сидел. Обедал.
— Как выглядел этот ваш знакомый?
— Внешность довольно интеллигентная. В отличие от околачивающейся там шушеры. Возраст — немного за сорок. Рост, — он поднял руку немного выше своей головы, — вот такой.
— Последний на сегодня вопрос: о чем вы разговаривали с Гурьевым вечером того дня?
— Наверное, обычный треп «за жизнь». Не запомнилось.
— Очень жаль. Было бы лучше, если бы вы вспомнили этот разговор.