— Дедушка, а вы никому недавно об этом не рассказывали?
— Ты уж меня совсем-то не дурачь. Не дурак я, хоть и старый, и поболтать люблю, однако соображаю: оружие дело серьезное. Вдруг бандюг какой стянет где старый наган без патронов, а Егор Степанович ему, значит, и присоветует, как сподручнее вооружиться? Нет, не рассказывал я, — и добавил самокритично: — Только не велика эта тайна. Мы-то ведь с брательником сами докумекали, как в него патрон всунуть.
— А брат ваш сейчас где? Он жив?
— Нет брательника. В двадцать девятом поехал на раскулачивание и сгинул. Долго искали, да так и не нашли. Ни живым, ни убитым. И где могила, не знаю.
Герасим знал теперь все про убийство Гурьева. И вскрывая полученный из города пакет, он ничуть не волновался, что версия его рухнет. Этого не могло быть, потому что теперь он знал все. И читая сообщение, он не удивлялся тому, что в жизни все так совпало с его предположением.
Его коллеги нашли и квитанцию, и магнитолу, и ее владельца. В самом деле Алексей Валерьянович, только не Канаев, а Катаев. Старый карабановский приятель из какой-то далекой от искусства компании. Роберт Иванович предпочитал раскрепощаться именно в таких компаниях, чтобы даже слухи не могли дойти до театра или киностудии. В облике эталонного человека не должно быть трещин. Во всяком случае, видимых глазу.
Наверное, Катаев не лжет, когда говорит, что не было у него и в мыслях жить под чужой фамилией. Маленький экспромт. Для экзотики. Ну и страховка на всякий случай, вдруг эта смазливая администраторша примет всерьез скоростной роман (он быстро сообразил, что без романа здесь не обойдется), вдруг искать начнет? И на девушку они без предварительного умысла напали. Вначале Карабанов даже от пива отказывался. Потом все же остограммился. Потом увлеклись. Потом захотелось погусарить. Но не было объекта для их широких душ. И пришлось им податься в лес. Искупнулись в речке, развели костер и тут поняли, что погибнут без женской ласки. Но до Микишевой было далеко, да и дежурство не ее. Они и сами не знали, куда брели, когда увидели впереди женский силуэт. Конечно, они сейчас оба будут отказываться от авторства идеи, но Герасим был уверен, что это Карабанов предложил разодрать на маски импортные колготки, которые приятель его купил Микишевой. Но тут-то и вмешался Гурьев. Катаев не понял, почему Роберт так испугался, — еле-еле нашел его потом в лесу. Он даже протрезвел вроде. Хмурый сделался. Они пошли обратно к своему костру, а тот уже разошелся, прыгнул на ветки, занялась вся купа елей. «Погуляли, — сказал Катаев, — тут штраф тысячи на полторы будет». Тогда Карабанов кинулся к нему, тряс за грудки и кричал: «Влопаешься — ты был не со мной. Запомни — ты был не со мной. Не смей меня выдавать». И побежал напрямки к себе в Старую деревню. Больше они не встречались. Больше он ничего не знает и просит учесть его раскаяние.
«Катаев больше ничего не знает, — соглашался Герасим. — Больше знаю я».
Он сидел в комнате Карабанова, набрасывая в блокноте план предстоящего допроса, и не сразу понял, о чем спрашивает его оперуполномоченный.
— Нет, оружие не понадобится, я уверен.
Карабанов вошел в избу, широко распахнув дверь, встречный свет расшторенных окон ослепил его после сумрака сеней, и следователя он увидел, только дойдя до середины комнаты.
— Что, товарищ Кирпичников, еще вопросик вспомнили? Бросьте, сразу не сумели, теперь концов не найти.
Он больше не держал рук в карманах, незачем было, и дурашливо жестикулировал.
Герасим испугался себя, объявившегося где-то внутри желания ударить в лицо, столько раз изображавшее благородство и мужество, ударить раз и другой, и бить так, чтобы потом ныли фаланги отбитых пальцев. Но преступное это желание он быстро скрутил и спросил, не изображая спокойствие, а действительно спокойно:
— Интересная вещь, палили вы, палили из своего револьвера, причем холостыми, а копоти на нарезах негусто. Вы ведь не чистили его?
— Я — нет, но может, кто другой? — Карабанов не понял, куда ведет дело следователь, и отвечал уклончиво.
— Зачем кому-то другому чистить ваше оружие? Нет, он нечищенный, и грязьки хватает, и нагар в канале остался. А знаете, когда нарезы такими чистыми бывают? Когда по ним пуля пройдет.
— Пуля, — не выдержав, вздрогнул Карабанов, — какая пуля?
— Из этого вот патрона, — Герасим не торопясь развернул носовой платок и осторожно, словно боясь затереть отпечатки пальцев, поставил на стол винтовочную гильзу.
Карабанов никак не ожидал ее увидеть. Он так долго, рискуя всем, носил ее с собой, выбирая укромное местечко. Так хорошо ее спрятал. Он струсил и разом забыл, что все однотипные гильзы — однояйцевые близнецы.
ebooksa