«Я хочу попробовать, — ответила Топь. — Неужели человек не может полюбить меня?»
«Имя», — Сет стал вдруг серьёзен.
«Что?»
«На твоём месте я начал бы с того, что узнал её имя».
— Как тебя зовут? — послушно спросила Топь.
— Аврора, — ответила та, вспыхнув.
Стук в дверь. Оглушительный, разрывающий барабанные перепонки, он нарастал, пока не вторгся, в сознание, нарушив сосредоточенность. Кто-то изо всех сил колотил в дверь. Картинка в зрачке ворона померкла, расплылась, окончательно растворилась в чёрном осколке хрусталя. Горбун поднял голову и ещё минуту смотрел бездумно, не понимая, что творится вокруг.
Стук в дверь — кто-то потерял терпение и, судя по размеренным ударам, принялся бить ногами.
— Тупи-и-ица… — протянул горбун, поднимаясь с кресел. — В дверь стучат! Не слышишь, что ли?!
Ему никто не ответил.
Подождав ещё минуту, горбун медленно спустился по лестнице.
— Щенок. Где ж тебя черти носят? На доклад, поди, помчался, соглядатай? Чего ещё?! — Он распахнул створку, и девочка, колотившая пяткой в морёные доски, едва не упала через порог.
— Зор! Наконец-то. Сделай что-нибудь. — Она промчалась мимо, её волк скользнул следом, задев пепельно-серым боком. Горбун покачал головой и запер замок. — Сделай что-нибудь! В городе полно чёрных!
— Я-то тут при чём? Ступай к Марку, это его город. — Он ухмыльнулся.
— Я не могу, — смешалась Эдель. — Не могу к Марку, — повторила она тихо, и горбун подошёл к столу, присел, глядя заинтересованно. Она тоже отодвинула стул с высокой спинкой. Примостилась на краешек, сжав ладони меж коленями. — Он занят другим. Старуха при смерти… — быстрый взгляд из-под набегающих на глаза рыжих прядей, — круга… круга нет больше.
— Как?! — Горбун поднялся, не веря.
— Так, — отрезала Эдель. — Девушка. Девушка утратила свою суть.
— Я думал, это будешь ты… — Он сказал это раньше, чем успел прикусить язык.
Она вскинула голову. Яростно раздувались ноздри. Горбун вдруг заметил, что нос её покрыт маленькими бледными веснушками. «Совсем ещё девчонка, — подумал он. — После стольких-то лет — совершеннейший ребёнок».
— Я знаю, — ответила та, вдруг смирив свою ярость. Рыжая головка печально поникла.