Выдержал, или Попривык и вынес

Поразмысливъ серьезно, я понялъ истину, что не все то золото, что блеститъ.

Мистеръ Баллу научилъ меня еще большему, а именно, что ничто блестящее не можетъ быть золотомъ. Итакъ, я узналъ тогда, что золото въ своемъ первобытномъ видѣ, темное, некрасивое вещество, и что самые простые металлы своимъ блескомъ привлекаютъ только невѣждъ.

ГЛАВА XXIX

Я скоро ознакомился со всѣми свойствами серебряной руды. Мы ходили съ м-ромъ Баллу на изысканія, карабкались по склону горъ, пробирались между шалфейными кустами и между утесами по снѣгу, до тѣхъ поръ, пока не падали отъ усталости; но не находили ни серебра, ни золота. День за день повторялось одно и то же. Иногда мы натыкались на выкопанныя ямы въ нѣсколько футовъ глубины, и, новидимому, покинутыя, иногда встрѣчали малоопытныхъ людей, все еще копающихъ, но нигдѣ не было и признака серебра. Эти ямы были отверстіями до устройства тоннелей и, вѣроятно, были предположенія продлить ихъ на сотню футовъ внизъ скалы, чтобы когда-нибудь достичь до серебряной жилы. Когда-нибудь! Это «когда-нибудь» казалось очень далекимъ, неопредѣленнымъ и едва ли вѣроятнымъ. День за день ползали, карабкались, искали, и мы, младшіе члены партіи, приходили постепенно болѣе и болѣе въ отчаяніе отъ такого безплоднаго труда. Наконецъ, однажды мы остановились подъ выступомъ скалы, которая высоко поднималась вверхъ по горѣ. Мистеръ Баллу отбилъ молоткомъ нѣсколько кусковъ и сталъ разсматривать ихъ черезъ лупу, долго и со вниманіемъ, бросилъ ихъ, отбилъ еще, при чемъ сказалъ, что это скала кварцевая и что кварцевыя скалы были именно тѣ, которыя содержали въ себѣ серебро. Содержали его! Я думалъ, по крайней мѣрѣ, что оно будетъ торчать на скалѣ пирогами, или же, что скала будетъ обложена имъ вродѣ фанерки. Мистеръ Баллу все еще продолжалъ отбивать кусочки и тщательно ихъ разсматривать, иногда смачивалъ ихъ языкомъ и смотрѣлъ опять черезъ лупу, наконецъ, онъ воскликнулъ:

— Эврика, нашли!

Мы всѣ заволновались. Скала была бѣла и чиста въ томъ мѣстѣ, гдѣ мистеръ Баллу отбилъ кусочекъ, и въ ней виднѣлась сквозь проходящая, голубая неправильная нить: онъ сказалъ, что она содержитъ серебро, соединенное съ низшими металлами, какъ, напримѣръ, свинецъ, сурьма и разные другіе, виднѣлись нѣкоторые признаки золота. Послѣ большихъ стараній намъ, наконецъ, удалось отличить нѣсколько маленькихъ желтенькихъ крапинокъ и мы убѣдились, что если набрать двѣ тонны такого вещества, то, можетъ быть, и получится одинъ золотой долларъ. Мы не особенно ликовали, но мистеръ Баллу сказалъ, что бываютъ на свѣтѣ и худшія наслоенія. Онъ берегъ и не дотрогивался до той части скалы, которую назвалъ «богатѣйшею», желая опредѣлить ея цѣнность испытаніемъ черезъ огонь. Мы окрестили руду эту именемъ «Монархомъ всѣхъ горъ» (скромность наименованій не есть исключительная черта минеровъ). Мистеръ Баллу написалъ и прибилъ слѣдующее заявленіе, копію съ котораго онъ сохранилъ, чтобы потомъ въ городѣ занести въ книги регистратуры рудъ.

Заявленіе.

Мы, нижеподписавшіеся, предъявляемъ требованіе на три претензіи, въ размѣрѣ 300 футовъ каждая (и одинъ футъ для изысканія) на эту кварцевую жилу, содержащую въ себѣ серебро и простирающуюся на сѣверъ и югъ отъ этого заявленія; во всю глубину, вышину и ширину ея со всѣми ея отклоненіями и извилинами, съ правомъ на 50 футовъ земли съ обѣихъ сторонъ для разработки оной.

Мы подписались и старались убѣдить себя, что будущность обезпечена; но разговоръ и поясненія мистера Баллу привели насъ нѣсколько въ уныніе и въ сомнѣніе. Онъ говорилъ, что эта кварцевая поверхность не составляла все богатство нашей руды, но что залежь въ этой скалѣ, названной нами «Монархомъ всѣхъ горъ», простиралась, можетъ быть, на цѣлыя сотни футовъ внизъ въ землю; для лучшаго поясненія, онъ сравнилъ ее съ мостовою тумбою, и имѣющею почти тотъ же объемъ, что и тумба; спускалась эта залежь далеко внизъ въ нѣдры земли и имѣла совсѣмъ отличительную оболочку отъ стѣнъ, окружающихъ ее со всѣхъ сторонъ, и что отличительный этотъ характеръ она никогда не теряла, безразлично, по какому бы направленію не шла и какъ глубоко не проникала бы въ землю. Онъ говорилъ, что легко можетъ статься, что она проходила внизъ на цѣлую милю, а простиралась на десять, какъ знать, оно неизвѣстно; но гдѣ бы мы на нее не натыкались, поверхъ ли земли или глубоко внутри, вездѣ могли быть увѣрены найти въ ней золото и серебро, тогда какъ въ самой скалѣ, которая есть какъ бы футляръ ея, не найдется ни того, ни другого, и чѣмъ глубже мы будемъ проникать въ залежь, тѣмъ больше найдемъ богатства. И потому, нечего намъ заниматься поверхностью, а надо приступить къ одному изъ двухъ способовъ: или пробуравить сверху шахту и спускаться, пока не достигнемъ желаемыхъ сокровищъ, скажемъ футовъ на сто или болѣе, или спуститься съ горы въ долину и тамъ пробуравить тоннель поперекъ горы и уже подъ землею проникнуть до залежи. Начать ту или другую работу, значило взять на себя трудъ на нѣсколько мѣсяцевъ, потому что много ли мы могли сработать — пять или шесть футовъ въ день. Но это еще было только начало. Обнаруживъ руду, надо было извлечь и въ фурахъ отправлять ее на отдаленный заводъ, гдѣ бы ее протерли, промыли и извлекли бы серебро, посредствомъ довольно долгаго и дорогого способа. Увы, богатство наше, казалось, отодвинулось на сотню лѣтъ!

Но работать мы пошли, рѣшивъ продѣлать шахту. Цѣлую недѣлю поднимались по горѣ, ежеминутно натыкаясь на инструменты, какъ-то: на заступы, кирки, буравы, рѣзцы, зубила, ломы, лопаты и на трубки съ разрывнымъ порохомъ; работали мы усердно, не жалѣя силъ. Сначала раскололи скалу, потомъ стали копать и лопатами выбрасывать, отверстіе постепенно углублялось и все шло хорошо, но вдругъ грунтъ сталъ тверже, понадобились зубила и ломы, вскорѣ подошла такая почва, что ничто не проникало насквозь и пришлось обратиться къ разрывному пороху. Вотъ эта работа была одна изъ самыхъ тягостныхъ! Одинъ изъ насъ держалъ на извѣстномъ мѣстѣ желѣзный буравъ, а другой ударялъ по немъ восьми фунтовымъ молотомъ, оно походило на вколачиваніе гвоздей въ большую чашу вѣсовъ. Черезъ часъ или два буравъ проникалъ, но не глубже, какъ на два или на три фута, дѣлая отверстіе на нѣсколько дюймовъ поперекъ; туда насыпали мы пороху, прибавляли полъ-ярда разрывныхъ трубокъ, всыпали песку, гравія, утрамбовывали это мѣсто и потомъ поджигали.

Послѣ громкаго взрыва и разлетанія вверхъ на воздухъ камней и дыму, мы снова возвращались и находили самое ничтожное количество этого упорнаго кварца, разброшеннаго по сторонамъ, и больше ничего. Недѣля такого мученія была для меня достаточна, я отказался. Клэгетъ и Олифантъ послѣдовали моему примѣру. Шахта наша была глубиною всего на двѣнадцать футовъ. Мы рѣшили лучше взяться за тоннель.

Сошли внизъ по скату горы и принялись за работу; черезъ недѣлю оказалось, что мы прорыли тоннель такой неважной глубины, что можно было скрыть тамъ, можетъ быть, бочку небольшого размѣра, вслѣдствіе чего рѣшили, что залежи намъ достичь скоро не придется, развѣ только, прокопавъ около девяти сотъ футовъ. Я опять отказался, а товарищи сдѣлали тоже, но днемъ позднѣе. Тутъ мы пришли къ убѣжденію, что тоннель намъ ни на что не нуженъ, а нужна намъ уже разработанная руда, въ этой же мѣстности такихъ не было.

Рѣшено было бросить «Монарха» на время.

Народъ, однако, все пребывалъ и восторженно отзывался о рудахъ Гумбольдта; подпавъ подъ общее настроеніе, мы только и мечтали, какъ бы пріобрѣсть побольше «футовъ». Мы опять занялись изысканіями, опять предъявляли свои права, писали заявленія и давали скаламъ громкія названія; спекулировали своими «футами», обмѣнивая ихъ на «футы» другого заявителя; однимъ словомъ, въ короткое время мы сдѣлались собственниками и въ «Грэй Мглѣ», въ «Колумбіанѣ», въ «Бранчъ Млитѣ», въ «Маріа Джэнѣ», въ «Юниверсѣ», въ «Рутъ-Хогъ-о-Дай», въ «Самсонѣ и Далилѣ», въ «Трезброръ Тровѣ», въ «Голкондѣ», въ «Султанѣ», въ «Бумрэнгѣ», въ «Грэтъ Республикѣ», въ «Грэндъ Моголѣ», и еще въ пятидесяти другихъ рудахъ, которыя никогда не видали ни лопаты, ни заступа. Каждый изъ насъ имѣлъ не менѣе тридцати тысячъ футовъ въ «самыхъ богатѣйшихъ рудахъ на земномъ шарѣ», какъ гласила восторженно молва, а между тѣмъ мы были въ долгу у мясника. Мы всѣ отъ восторга, отъ надежды на будущія блага, отъ нервнаго возбужденія пьянѣли и съ ума сходили, и презрительно относились къ тѣмъ, кто не зналъ о нашихъ громадныхъ, милліонныхъ дѣлахъ, кредитъ же нашъ у лавочника былъ плохъ.

Это былъ своего рода замѣчательно странный фазисъ жизни, онъ равнялся нищенству; никто ничего не дѣлалъ, никто не копалъ, не разрабатывалъ никакихъ рудъ, не занимался заводами или изысканіями, доходовъ не было никакихъ и денегъ едва ли существовало достаточно, чтобы купить кусочекъ земли гдѣ-нибудь въ западныхъ селеніяхъ, а между тѣмъ, всѣ имѣли видъ милліонеровъ. Цѣлыя партіи изыскателей съ утра покидали города и только поздно ночью возвращались обратно, нагруженныя образчиками скалъ. У каждаго карманы были биткомъ набиты ими, полъ въ его жилищѣ былъ заваленъ этими кусками и всѣ полки на стѣнахъ были обставлены ими по ранжиру.

ГЛАВА XXX

Я часто встрѣчалъ людей, которые владѣли отъ одного до тридцати тысячъ «футовъ» въ неразработанныхъ рудахъ и которые твердо вѣрили, что въ короткое время каждый футъ возвысится отъ пятидесяти до тысячи долларовъ, а сами въ то время не имѣли даже и двадцати пяти долларовъ въ карманѣ. Каждый, кто встрѣчался съ нами, непремѣнно несъ съ собою образчики и восхвалялъ свою руду и если только подвертывался удобный случай, онъ непремѣнно затащитъ васъ куда-нибудь въ уголъ и начнетъ предлагать, какъ бы дѣлая вамъ одолженіе, купить у него нѣсколько «футовъ» въ «Голденъ Эджѣ» или въ «Сарра Джэнѣ» или гдѣ-нибудь еще въ другомъ мѣстѣ, и все это для того, чтобы добыть немного на пропитаніе, какъ это вы догадываетесь потомъ по ходу разговора. Онъ васъ упрашиваетъ не выдавать его и никому не сообщать, что предлагалъ такую разорительную для него продажу, и если онъ это дѣлаетъ, то собственно изъ одной симпатіи къ вамъ. Тутъ же вынимался изъ кармана кусокъ скалы и, оглядываясь таинственно по сторонамъ, какъ будто боясь, чтобы кто-нибудь не выхватилъ изъ рукъ такое сокровище, онъ намочилъ осколокъ объ языкъ, начиналъ разглядывать его черезъ лупу и говорилъ:

— Посмотрите, нѣтъ, сюда, прямо въ эту красную грязь, посмотрите, видите, крапинки золота! А эту серебряную нить? Это изъ рудъ «Онкель Эбъ». О такихъ точно болѣе сотни тысячъ" тоннъ, всѣ обнаружены, замѣтьте! Когда мы дойдемъ до самой твердой почвы слоя, то это несмѣтныя богатства! Взгляните на пробу! Не довѣряйте лично мнѣ, если не хотите, но повѣрьте пробѣ!

Послѣ того онъ вынималъ жирный листъ бумаги, на которомъ сдѣланъ былъ разсчетъ, сколько содержалось серебра и золота въ этой рудѣ и сколько сотенъ или тысячъ долларовъ можно было разсчитывать получить съ тонны. Я совсѣмъ не подозрѣвалъ тогда, на какую хитрость шли люди, они приносили на испытаніе лучшую и богатѣйшую часть руды, и часто случалось, что этотъ кусокъ, величиною иногда въ орѣхъ, былъ единственнымъ богатствомъ какой-нибудь жилы, а между тѣмъ проба заставляла предполагать, что это средній выводъ содержимыхъ въ ней металловъ.

Вотъ по такой-то именно системѣ пробъ все общество и лишилось разсудка о Гумбольдтѣ. Газетные корреспонденты тоже на этомъ основаніи дѣлали свои громадные счета и разсчеты. И если читатель не полѣнится, то вспомнитъ богатыя вычисленія нѣкотораго газетнаго репортера о томъ, какъ выгодно отправлять за корабляхъ въ Англію концентрированную руду и что при отдѣленіи металловъ, золото и серебро остаются чистою прибылью промышленнику, а мѣдь и сурьма, и еще другія вещества шли на уплаты всѣхъ издержекъ. У каждаго голова была набита вотъ такими-то сумасбродными и нелѣпыми вычисленіями. Немногіе думали о серьезномъ трудѣ или необходимыхъ денежныхъ затратахъ; всѣ разсчитывали на трудъ ина затраты другихъ.