— Знаю не только ее, но и семью. Это замечательные люди.
— А вот Демидченко другого мнения.
— Что вы, товарищ политрук. Отец Маринки летчик, воевал в Испании. Мать учительница, депутат горсовета. Сама Маринка комсорг группы, мастер спорта по стрельбе. Словом, замечательная девушка.
— Почему же Демидченко говорит, что она странная какая-то.
— Может быть, это еще вначале. Тогда поведение Маринки показалось немного странным и мне. Ну и начал знакомиться с ней самой, ее товарищами, семьей. Вот и дознакомился. Влюбился так, что не знаю теперь, что и делать. Об этом только вам, товарищ политрук.
— Спасибо, что доверяешь. Ну а в чем все-таки странность ее поведения?
— Она, конечно, что-то скрывает. Я несколько раз пытался выяснить, но она так ничего и не сказала. Грозилась даже, что если я еще раз спрошу ее об этом, она не захочет больше видеть меня.
— Даже так ставился вопрос?
— Да.
— А не дурачит ли она тебя?
— Что скрывает от меня что-то, это ясно без слов. Кстати, не только от меня, но и от матери. Но чтобы дурачить, нет, исключается. Скорее все это — какие-нибудь девичьи причуды.
— С причудами шут с ними. А вот если что-нибудь серьезное, тогда нам этого никто не простит.
— Товарищ политрук, ну пусть меня, а мать? Сами знаете, материнское сердце обмануть нельзя.
— Сам же говоришь, что скрывает и от матери.
— Так это ж если пустяк.
— Ну ладно, поживем увидим. Так, говоришь, не знаешь, что делать? Кончишь службу, и, если и она любит тебя, будете оба счастливы.
— В том-то все и дело, что ее не поймешь. Гордая она очень.
— Гордая — это хорошо. Лишь бы не капризная.
— Нет, девушка она самостоятельная, но с характером. И все бы ничего, да вот в последний раз, когда я зашел к ней домой, она почти не стала со мною разговаривать. До этого, казалось, радовалась моему приходу, а тут на тебе, сказала такое, что душа заболела. И хотя бы было за что, а то неизвестно. Будто кошка дорогу перебежала.
— Что, без всякого повода?